Не так давно у соавтора нашего сайта, кандидата богословия, иерея Вячеслава Савинцева вышла новая статья в научном журнале «Вестник исторического общества Санкт-Петербургской духовной академии» (3 (8) за 2021 год) под названием «Уголовные дела в отношении старообрядцев в Рязанской епархии во второй половине XIX в.» В ней изложены рассказы о преследованиях старообрядцев, созданные на основе сведений из архивных уголовных дел второй половины XIX века, изученных автором. Один из рассказов описывает события, связанные с исадскими староверами Ерховыми. Снова обратимся к бурной деятельности иерея исадской церкви о.Александра Америкова.
В общем, перед вами зарисовка картины из духовной жизни людей того времени, их взаимоотношений с властью. С мыслями о том, как многое в жизни меняется, смотрите на странице сайта — здесь.
А наши там всё бьются! Уж четвёртый день идёт… В эти дни 1237 года огромное войско монголо-татарских завоевателей осаждало окружённую Рязань. Город и его князья сделали всё, что могли. О невиданном по величине войске степных захватчиков весть и призыв о помощи прошли во все ближайшие княжения. Но помощь ни от одного князя не пришла. Рязань была окружена и выдерживала ежедневные приступы войска внука Чингис-хана Бату. Позади монголов остались завоёванные Китай, государства Средней Азии, огромные мощные города — крепости были взяты монголами, применявшими осадные машины китайских инженеров. Впереди лежала Русь, её разобщённые княжества.
Воскресенская летопись так описывала те тяжкие декабрьские дни богатой столицы Рязанского княжества.
«Тогда же иноплеменницы оступиша град Рязань декабря 16, и острогом оградиша; князь же Рязаньский затворися в городе с людми. Татарове же взяша град Рязань, того же месяца 21, и пожгоша весь, а князя их Юрья убиша и княгиню его… много же святых церквей огневи предаша, и монастыри же и сёла пожгоша, а имение поимаша, потом же поидоша на Коломну».
Четыре года назад мы писали о необходимости восстановления в Исадах погибающего памятника природы — аллеи лиственниц. Она была посажена учёным агрономом, помещиком Владимиром Николаевичем Кожиным в 1890-е годы. Это всё, что осталось от его огромных плодовых садов (Барский сад рядом засыхает и зарастает сорными породами), питомника декоративных растений. Лиственницы всегда были лицом Исад, наряду с церковью Воскресения Христова. Их видели проплывающие по Оке пароходы и грузовые суда. А их пассажиры задавали вопросы, что это такое перед ними, что за парк, церковь (а раньше и усадебные дома в стиле барокко и классики)? Но годы шли. Сегодня состояние 11-ти уцелевших лиственниц в основном плачевное. Без хозяина нет порядка и красоты! Деревья затенили липами, многие засохли и погибли.
Дело нужно исправлять, браться за него и восстанавливать красоту и память. Этим занимается уже давно друг нашего сайта и соавтор Наталья Лукашина. Её трудами к восстановлению Барского сада, аллеи лиственниц, кожинского наследия были привлечены рязанские учёные из РГУ им. С.А.Есенина. Проведены первые исследования природных биологических объектов. В 2020 году вышла монография, им посвящённая, написанная профессором Е.С. Ивановым, доцентом А.В. Водорезовым в соавторстве с Н.В. Лукашиной. Она перед вами, в конце новости. Фотографии лиственниц из этой работы размещены в альбоме раздела «Фото» нашего сайта.
Значительная часть работы посвящена истории Исад, Ляпуновым, Кожиным. Также присутствует описание природных и архитектурных объектов, утраченных и сохранившихся. Описано состояние последних и меры для их спасения. Авторы предлагают создать в Исадах Федеральный историко-культурный и природный ансамбль «Исады». Многие знают старинные парки в толстовской Ясной Поляне или в Поленово. Возможно, если мы с вами приложим свои усилия, подобный парк появится и в Исадах. Есть природные объекты, такие как аллея лиственниц, Барский сад, Красная Горка, Прощенный Колодезь в Детинухе. Есть, чем наполнить его, по части исторических объектов и сведений (церковь Воскресения Христова, некрополь Ляпуновых). Монографией для нашего сайта любезно поделился Е.С. Иванов. По сообщению автора монографии, идея создания ансамбля поддержана в Управлении Администрации Президента и Минкультуры РФ.
Будем помогать своими силами воплощению этого дела. Помощь может потребоваться самая разносторонняя, участвовать может каждый, кто понимает важность дела и свою ответственность за будущее Исад. В наступающие новогодние праздничные дни Н.Лукашиной намечено выявление в Исадах и окрестностях наиболее старых и редких деревьев, их опись, определение GPS-координат их расположения и прочих связанных с объектами данных. Любой желающий может присоединиться к небольшой экспедиции, а также помочь узнать у старожилов судьбу того или иного дерева, его примерный возраст, имя посадившего человека, другие связанные с ним события. Пишите на сайт, в нашу группу «ВКонтакте», звоните.
Крестьянский обед. (Худ. И. А. Ерменёв, акварель.) 1770-е годы. (ГИМ.)
Благодаря некоторому количеству доступных данных метрических книг церкви Воскресения Христова села Исады за XVIII век, хранящихся в ГАРО, сегодня мы можем сделать небольшой набросок о жизни в приходских селениях в то далёкое время. Немного демографии за 1777 — 1779 годы. Что мы знаем о нём? Насколько наши представления, запавшие по большей части из учебников, которые мы должны были читать в школе, соответствуют действительности? С той поры прошло почти 250 лет. Насколько всё изменилось с нами по части рождения детей, возраста жизни, болезней, любимых имён и пр.?
Обрисуем выбранный исторический отрезок грубыми мазками кисти. В России уже полтора десятка лет правит Екатерина II. Свирепствуют эпидемии: чума, то разгорающаяся то затухающая оспа. Императрица подавляет чумной бунт в Москве в 1771 г. Чуть раньше Екатерина личным примером начинает в России вакцинацию от оспы. Во многих европейских странах прививка была запрещена. В 1773 — 1775 гг. от Урала до Волги и рязанских пределов (Шацка, Темникова) прокатывается восстание Пугачёва. С 1775 г. Екатериной начата административная реформа страны. Именно тогда появилась Рязанская губерния, Переяславль стал Рязанью, Рязань стала селом, а Спасск — городом. Исадами владеет генерал-поручик Павел Матвеевич Ржевский. Примерно в 1760 г. он женился на Прасковье Григорьевне Мещерской (пра-пра-правнучке Прокопия Ляпунова). С 1775 по 1778 он занимал должность обер-коменданта Москвы (по-нынешнему — мэра). Молодая жена Прасковья Григорьевна умерла в 1766 г., через 3 года после рождения сына, Григория Павловича, которого мы знаем как владельца знаменитого крепостного балетного театра. Сам молодой Григорий Павлович к рассматриваемому времени (1777 — 1779 гг.) служил неподалёку от С.-Петербурга в лейб-гвардии Семёновском полку.
Итак, метрические книги. Они состояли из 3-х частей, в которых записывались приходскими священниками сведения: о рождении, о браках и об умерших. В те годы ни одной фамилии крестьян и дворовых людей в исадском имении генерала Павла Матвеевича Ржевского в записях не употреблялось. Они появятся только к середине XIX века, примерно через 3 поколения. Но как раз в рассматриваемые годы могли появиться на свет люди, ставшие родоначальниками самых распространённых фамилий в Исадах и Аргамаково. К примеру, мы видим, что уже жили в те годы люди с именами: Артемий (будущие Артёмовы?), Борис (Борисовы), Гурий (Гуркины), Дорофей (Дорожкины), Елисей (Елисеевы, Елисюткины), Захар (Захаровы), Игнатий (Игонины, Игошины), Исайя (Исаевы), Карп (Карпиковы), Кирилл (Кирюхины), Кузьма (Кузины), Лука (Луканцовы), Меркул (Меркуловы), Семён (Сеньковы, Сёмкины, Сёмины), Спиридон (Свирины, Свирьковы), Степан (Степашкины), Филипп (Филипкины).
В те годы руководили исадским приходом весьма продолжительное время совместно 2 священника, иереи Дмитрий Никитин и Иван Семёнов. Почему сразу двое на один не самый большой приход? Кто из них был старше? Ответов пока не дадим.
В записи за 3 года попали имена 112 мужчин, 30 женщин (их реже упоминали, например, не писали имя матерей брачующихся и новорожденных), а также 95 новорожденных. Грубая оценка числа жителей прихода в конце XVIII века — около 520 — 570 человек. Если взять средний размер семьи (двора — дома, в которых они проживали совместно) в 6 человек (отец, мать, 3 детей, один из родителей отца или матери), то выйдет, что в Исадах и Аргамаково должны было быть около 87 — 95 дворов.
О новорожденных. 95 родившихся за 3 года детей появились в 86 семьях, из их числа 9 семей усели обзавестись за это время вторым ребёнком. Среди новорожденных было 58 мальчиков (61%) и 37 девочек (39%). Любопытная диспропорция! Известно, что мальчиков рождается чуть больше, в некоторые годы даже существенно — так природа поправляет будущую убыль своей более подвижной и отчаянной части — мальчиков, воинов. Но настолько большой перекос объяснить трудно.
Рождались дети в течение года неравномерно, как и было замечено раньше. Большая часть рождений приходилась на ноябрь (17%), а также на соседние сентябрь и октябрь), с резким спадом в декабре, что означает зачатие данных младенцев в декабре — феврале. Все названия дат и месяцев здесь и далее приведены по старому стилю. Чтобы привести нынешнему календарю, нужно прибавить 13 дней. То есть долгими зимними вечерами, при отсутствии электрического света, телевидения, когда заняться особо было нечем… В марте занятие это резко прекращалось во время Великого поста, ибо люди тогда были все верующие. Вторая волна рождений, значительно пониже, приходилась на апрель — май, резко обрубало рождения в июне. Это означало зачатие детей в конце июля и особенно в августе. Полевых работ становилось всё меньше, свободного времени больше, погода хорошая, солнышко грело. Однако, уже приблизительно со дня усекновения головы Иоанна Предтечи (великий двунадесятый праздник и однодневный пост) и до Покрова по каким-то причинам зачатия детей почти прекращались. То ли холодно становилось, то ли работы какие на барщине… С этим ещё предстоит разобраться.
Даты рождения в те годы в книгах не указывались, только дни крещения. Эта мода пришла позже. Рождения, как правило, должны были отстоять на несколько дней от крещений. Долго не тянули. Очухались мать и дитя немного после родов — и в церковь. Важное наблюдение — при крещении младенцам давали имена строго в соответствии со святцами, никаких своеволий для крестьян по поводу — «хочу назвать в честь дедушки, бабушки, доброго человека…» — не было. Какие имена пришлись на день крещения в святцах, из тех и выбирай. Редкое исключение — могли позволить взять из списка на день — другой раньше дня крещения. Что за имена давали детям в конце XVIII века? Особенно в моде (в тренде) тогда были: Анна, Евдокия, Андрей, Ксения, Сергей. Разнообразие женских имён было меньшим, поэтому и частота встречаемости у них была выше. Но в общем, набор не сильно выбивается из ряда современных предпочтений. Разве что Матрёна и Мавра стали редки…
О бракосочетаниях. Женились и выходили замуж в те годы рано. То ли таков был народный обычай, то ли несвободное положение крепостных крестьян тому причиной. Может, барин не давал молодым людям филонить и через управляющего заставлял свою рабочую силу жениться раньше, дабы воспроизводилась она быстрее. В советские годы сделали бы вывод на раз: помещики — эксплуататоры во всём виноваты, глумились над подвластными рабами. Но нынче, после множества открытий на каждом шагу, с каждой новой строчкой документов — такие скоропалительные выводы делать не буду. Всё нужно изучать. Обмануться не трудно. За 3 года заключено в Исадах 15 браков. Возраст брачующихся мужского пола составлял 15 — 18 лет (в среднем 16,6), женского — 14 — 17 лет (в среднем 15,7). Первых, по крайней мере, до 18-летнего возраста, именовали «отроками», вторую половину — «девками». Это несмотря на то, что нынче отроками (тинейджерами) называют в церковном обиходе мальчиков от 7 до 14 лет. Явно значение слова за века изменилось. Так что с 14 — 15 лет считалось вполне своевременным женить детей, дабы дурака не валяли и производили на свет своих, всё подмога хозяйству. Запись звучала примерно так: «Крестьянин, отрок Алексей Степанов, 16, з девкою Анною Васильевою дочерью, 14 лет».
Правило написания в метрических книгах половозрастного состояния брачующегося наименованием «отрок» или «девка» не распространялось на второбрачных. Важно было написать «вдовец» или «вдова», возраст их не указывался — он был не важен. В таком случае запись была примерно такой: «Крестьянин, вдовец Иван Никитин, вторым браком, з девкой Анной Казминой дочерью, 17 лет». Или: «Крестьянин, отрок Михей Яковлев, 17 лет, со вдовою Евдокией Николаевой дочерью, вторым браком».
Бывали и жизненные истории, что дети рождались чуть раньше заключения браков. Всё, как всегда. Так у крестьянина Карпа Иванова 26 сентября 1777 года родился сын Иван. А женился 18-летний «отрок» на 16-летней «девке» Марии Аверьяновой только 27 ноября 1777 г.
Об умерших. Несмотря на наши устойчивые представления, что жили в те времена мало, а население в основном было молодо, на самом деле оказалось не всё так просто. Умерших за 3 года по приходу был 31 человек при среднем возрасте 45 лет. Примерно поровну мужчин и женщин, 16 и 15. У мужчин средний возраст составил 46,3 года, у женщин — 43,5. Т.е. нагрузки, наложенные природой, распределялись и переносились обоими полами примерно поровну. В отличие от дня сегодняшнего, женщины умирали несколько раньше мужчин. Детская смертность была значительна по сравнению с нашими днями, но, несмотря на постоянную угрозу оспы (от неё засвидетельствованы смерти только детей от 2 до 13 лет) — не запредельна, около 7%. Вопреки представлениям, доля людей, доживших до 80 -86 лет, была достаточно большой. Все возраста умерших были разбиты на 5 групп, примерно по 17 — 18 лет в каждой. Получилось следующее. Вероятность умереть в детском возрасте (до 17 лет) составляла около 23%, в «детородном» взрослом (от 18 до 42 лет) — почти самая наименьшая — 13%. Самый опасный возраст (43 — 59 лет) — 30%, в «младшем старческом» возрасте (60 — 79) — 23%, глубоким стариком (от 80 лет и выше) — 10%.
Причины смерти были не сильно разнообразны в отсутствие медицины как таковой. Заключение о причине делал священник на основе показаний родственников: «горячкой», «оспою», «лихорадкою», «водяною», «чахоткой» или «неизвестною». К последней категории в основном относили смерти тех, кому за 70. Была ещё однажды встречена причина — «скоропостижною». Если с оспой и чахоткой всё понятно, то в чём отличия горячки от лихорадки — сказать затруднительно. Какой-то воспалительный процесс. Меньше всего знают в наши дни «водяную» болезнь (водянку). Есть мнение, что это голодные отёки. Но оно ошибочно. Голод как причина «водяных» отёков — причина редкая. Это косвенно доказывает возраст умерших в 1777 — 1779 гг. от водянки — старики от 60 до 80 лет. Самые частые причины — нарушение работы сердечно — сосудистой системы, болезни сердца и почечная недостаточность. Так что, несмотря на все трудности XVIII века и угнетение крепостного строя, наши далёкие предки были достаточно крепкими и здоровыми людьми, склонными к долголетию, Кроме того, думали не только о своей утробе и удовольствиях, но жили убеждённой духовной жизнью, с Богом.
В Москве 11 ноября 2021 г. в Сретенском монастыре (Сретенской духовной академии) прошла Международная научно-богословская конференция «Священная иерархия в жизни Церкви». В ней участвовало большое количество удивительных людей: священники и учёные из России, Украины, Белоруссии, Грузии, Польши, Боснии, Франции, Испании, США. Из тех, кого удалось увидеть в выступлениях, что ни человек — личность своеобразная и запоминающаяся. Среди них был доклад хорошо нам известного кандидата богословия иерея Вячеслава Савинцева об исадском епископе и старообрядческой епископской кафедре «неокружников» в Исадах «Епископ Павел (Туркин), старообрядец-исповедник». В нём много о жизни в Исадах, о людях, о духе и подвиге.
Смотрите видео выступления отца Вячеслава. Любые отзывы, вопросы к нему всегда будут переданы. Отец Вячеслав продолжает свою научную деятельность, главным предметом которой стало старообрядчество на Рязанской земле. Ожидаем выпуска его монографии и, конечно, материалов прошедшей конференции.
Время от времени война напоминает о себе. Великая Отечественная, от которой наши дни отделяет уже 8 десятков лет… Могут нахлынуть воспоминания на потомков солдат и офицеров той войны, снова вспыхнувшее желание восстановить, понять, как тогда всё было… где погиб, как… что чувствовал, что его окружало, кто был рядом с ним… Если получил такие вопросы от людей, надо помочь обязательно, такие мысли в голове не сами собой вдруг появляются, их посылает Господь.
На этот раз весть пришла неожиданно из Москвы через Рязанскую областную научную библиотеку Горького (РОУНБ). Исады, ваш уроженец, есть история авиационного техника, хотим узнать, есть ли потомки… В Москве, в Печатниках есть старая школа, которая носит имя дважды героя Советского Союза И.С.Полбина, в которой с давних лет, когда ещё собирались сами ветераны, существует музей Полбина и 6-го гвардейского бомбардировочного авиационного корпуса, которым он командовал. Музей живёт, им занимается учитель истории Сидоров Олег Владимирович. Он и решил уточнить давно хранившуюся в музее историю нашего земляка – Степашкина Ивана Михайловича. Иван Михайлович воевал рядом с героем И.С.Полбиным в 82-м гвардейском бомбардировочном авиаполку механиком, готовил в течение всей войны к боям бомбардировщики. Иван Михайлович многое пережил, вернулся живым, поведал в 1987-м свои самые глубоко врезавшиеся воспоминания о войне.
Степашкин Иван Михайлович
Поискав по всем нашим военным базам данных, я понял, что мы ничего об этом человеке раньше не знали. Он родился в Исадах в 1919 году. В какое-то время уехал в Москву, откуда в 1939 году был призван на срочную воинскую службу в Красную Армию. Как и для всех его одногодков, военная служба для него слилась с войной, домой он пришёл только в 1945-м гвардии старшиной.
Мы попытаемся найти московские следы этого человека, возможно, его потомков. Пока не очень ясно, какой из московских военкоматов хранит нужные сведения. Иван Михайлович призывался военкоматом старого Кировского района в 1939-м (это было Замоскворечье, рядом с Павелецкой). Сведения о о демобилизации осели, видимо, в Савёловском ОВК. Но на документах 1980-х годов есть следы военкоматов ещё 3-х районов того времени: Фрунзенского, Ворошиловского и Краснопресненского. В одном из них хранится его личное дело.
Первой наградой Ивана Михайловича была медаль «За боевые заслуги» 24.04.1943 года. В наградном листе записано, что моторист 2-й авиаэскадрильи 82-го гв бап гвардии сержант Степашкин находился на фронте с октября 1942 года.
«Самолёт, на котором работает тов.Степашкин всегда своевременно выходит на боевое задание… Материальная часть самолёта всегда работала безотказно и содержалась в отличном состоянии. Работая днём и ночью, техсостав самолёта в минимально короткий срок производил смену моторамы, благодаря чему самолёт быстро был введён в строй».
Следующую награду Иван Михайлович получил сразу после окончания войны, 14.05.1945. Но до этого было происшествие, о котором расскажем чуть позже. В наградном листе 82-го гв бап сказано, что Иван Миха йлович участвовал в войне с июля 1941 на Западном, Северо-Западном, Волховском, Калининском, Воронежском, Степном, 2-м и 1-м Украинских фронтах. Он обслужил 169 боевых самолёто-вылетов. После награждения медалью «За боевые заслуги» обслужил последние 111 боевых вылетов.
Пикирующие бомбардировщики ПЕ-2 в боевой работе.
«…не имея при этом ни одного случая невыхода или возвращения самолёта с маршрута по его вине. За этот период времени заменил 18 моторов, 11 блоков, 9 нагнетателей, восстановил в полевых условиях 4 самолёта среднего ремонта, из них в зимних условиях – 3. В апреле 1944 года при подготовке самолёта к повторному боевому вылету, при взрыве бомбы получил тяжёлое ранение.
Тов. Степашкин честно, с чувством долга, ответственности готовит самолёты к боевым вылетам. Обнаруженные дефекты и неисправности устраняет вовремя и качественно. Своим самоотверженным трудом, не считаясь со временем, днём и ночью, работает по подготовке материальной части к боевым вылетам.
При поверке состояния материальной части самолётов ПЕ-2 комиссией ВВС КА его самолёт признан в отличном состоянии, за что получил благодарность от командира полка. В своей работе проявляет большое упорство и настойчивость. Не смотря на то, что имеет ожог рук, тов.Степашкин продолжает эксплоатировать материальную часть».
12.09.1945 Иван Михайлович был награждён медалью «За победу над Германией», а в юбилейном 1985 году 6 апреля – орденом Отечественной войны I степени.
А теперь о том происшествии апреля 1944 года, о котором говорилось в наградном листе…
Взрыв 2-х ФАБ – 250, изготовленных на немецких заводах
В 1944 году 82 гв. БАП базировался на аэродроме села Войтовка вблизи города Умани.
Личный состав выполнял боевую задачу по уничтожению водных переправ, скопления на них живой силы и боевой техники отступающего противника. Утром 12 апреля из разведки возвратился экипаж командира звена Ф. Н. Солодко.
К самолёту послушать доклад о её результатах собралось много лётного и лиц технического состава, связанных с подготовкой самолёта к предстоящему боевому вылету.
Доставили бомбы под самолёт. На одной из них к замене взрывателя с немецкого на отечественный приступила мастер по вооружению Мария Михайловна Винокурова. При его вывёртывании в результате устроенной ловушки немецкими конструкторами сработал «самоликвидатор» и произошёл взрыв бомбы. Через некоторое время взорвалась и вторая бомба.
В результате уничтожено:
Самолёт ПЕ – 2
Два бензозаправщика
Погибли при взрыве и захоронены в селе Войтовка:
Беляев Михаил Фёдорович, 1920 – гвардии старшина, заместитель старшего техника по вооружению;
Буханцев Александр Филиппович, 1915 – гвардии старший лейтенант, штурман звена;
Винокурова Мария Михайловна, 1921 – гвардии сержант, мастер по вооружению;
Дудкин Михаил Филиппович, 1916 – гвардии старший лейтенант, штурман звена;
Журавлёв Пётр Пантелеевич, 1911 – гвардии капитан, уполномоченный контрразведки «СМЕРШ» при 82 гв. БАП;
Куликов Александр Ефимович, 1912 – гвардии старший техник-лейтенант, старший инженер 82 гв. БАП;
Листов Александр Илларионович, 1920 – гвардии старшина, воздушный стрелок-радист;
Николаев Александр Григорьевич, 1923 – младший лейтенант, лётчик;
Орлов Фёдор Михайлович, 1925 – ефрейтор, воздушный стрелок-радист;
Треушков Павел Дмитриевич, 1921 – гвардии старшина, старший авиационный механик;
Кузнецов Виктор Дмитриевич, 1912 – гвардии старший лейтенант, помощник начальника штаба по оперативной части 82 гв. БАП.
Умершие в больнице и захороненые в г. Умани:
Скоробогатов Владимир Фёдорович, 1913 – гвардии капитан, командир авиаэскадрильи;
Солодко Фёдор Никитович, 1918 – гвардии младший лейтенант, командир звена;
Тюриков Степан Павлович, 1906 – гвардии майор, командир 82 гв. БАП
5 мая 1987 года Виктор Бакланов записал со слов самого Ивана Михайловича следующий рассказ об этом происшествии.
Несгораемый Степашкин
Из 20 с лишним человек, находившихся в это время на аэродроме возле пикирующего бомбардировщика ПЕ – 2, в живых осталось только несколько. Среди них – гвардии старшина Иван Михайлович Степашкин, который был ближе многих к месту взрыва. По сути, в самом его центре: 250-килограммовая немецкая фугасная бомба взорвалась в трёх-четырёх метрах от него…
Это был самый обычный день прифронтового аэродрома. Одна за другой после стремительного разбега поднимались в воздух тяжелогружённые авиабомбами «пешки». Сомкнувшись после взлёта в тройки и девятки, они с грозным гулом уходили в сторону фронта. Ну а те, кто уже отбомбились, в это время возвращались на родной аэродром.
Вот приземлились первая, вторая, пятая, а потом и его, гвардии старшины Ивана Степашкина машина. Рулит к своей стоянке, вздымая облако пыли. А Иван «ведёт» её, потом скрестив над головой руки, подаёт командиру экипажа знак «выключай» — прикатили, мол, на место. Спрыгнув на землю через носовой люк, экипаж пошёл на доклад к командиру полка. Самолёт же тем временем попал в руки наземной технической службы…
Ничуть не погрешу против истины, если скажу, что авиамеханики, оружейники, прибористы, радисты – это зачастую безвестные работники войны своим каждодневным и ох каким нелёгким трудом на земле во многом обеспечивали успех авиации в воздухе. Среди них был и Иван Михайлович Степашкин, авиамеханик 82-го Гвардейского орденов Суворова и Кутузова полка пикирующих бомбардировщиков.
Как обычно, Степашкин тщательно провёл послеполётный осмотр машины: пробоин от пуль и снарядов нет; шасси, элероны, рули поворота, винты – всё в порядке. Вот только сверху по капоту левого мотора протянулось несколько тёмных полосок, откуда-то выбивает масло. Надо было повнимательнее осмотреть мотор, решил Степашкин. Забравшись по стремянке и отодвинув крышку капота, он склонился над мотором. Откуда же течь? Так уж случилось, что миг этот и невольный вопрос «Откуда же течь» запомнился Ивану Михайловичу на всю оставшуюся жизнь.
Из воспоминаний Степашкина И. М.:
«В момент взрыва немецкой авиабомбы я оказался между блоками мотора – искал откуда выбивает масло. Это видимо меня и спасло. Осколки взорвавшейся внизу авиабомбы изрешетили весь самолёт, пробили мотор и уже через металл достали меня. Один из осколков и сегодня ношу в правом лёгком, он у меня вроде барометра, первым предсказывает изменения погоды. Даёт о себе знать, подолгу не утихает — это моя боль войны.
Звука взрыва я не слышал. Хорошо помню только одно мгновение – ярко-красные всполохи в глазах и больше ничего. Те, кто видел взрыв со стороны, говорят, что взрывной волной меня подбросило над самолётом метров на десять. А падал вниз уже в бушующее пламя. Дело в том, что в момент взрыва авиабомбы буквально рядом с бомбардировщиком стояли два бензовоза с полными цистернами. И вот в этот гигантский факел, зажжённый из десяти тонн бензина, я и приземлился. Очнулся только на земле. Стою и не пойму, где я и что со мной происходит – мне жарко, невыносимо жарко. Хочу открыть глаза и не могу, не слушаются меня веки. Наконец пальцами приоткрыл веки глаз и всё понял. Кругом бушует огонь. Горит на мне комбинезон, горят рукава, горят волосы. Но всё никак не могу двинуться с места. Огонь тянет куда-то к верху. И вот тогда наклонился я вперёд, сделал один шаг, другой шаг, ещё рывок, ещё и … вырвался из клокочущего факела, покатился, что было сил по траве, сбивая с себя пламя. Потом рискуя жизнью, меня тушили однополчане. Риск, прямо скажу, был немалый. На горящем бомбардировщике начали взрываться боеприпасы. Сбили с меня огонь и бегом понесли в санчасть. Я же по пути просил их только об одном: «Ребята дорогие, закройте меня от солнца!» Тогда мне казалось, что оно так невыносимо печёт. Что такое ожог, пусть даже пустячный, каждый по себе знает, ну а у меня полностью обгорело лицо, руки, часть тела. Обгорел до такой степени, что впоследствии заново, как у младенца, вырастали на пальцах рук ногти, а на голове волосы. Сколько многомесячных мук пришлось вытерпеть – не буду говорить. Наверно выдержал всё это только потому, что выхаживали всем полком. Не раз приезжал в госпиталь наш боевой командир Иван Семёнович Полбин! В одно из таких посещений забрал меня из общевойскового медсанбата в нашу авиационную медчасть, мол, мы быстрее выходим. Ухаживали за мной медсёстры Оля и Галя. Фамилии девчат запамятовал, но на всю жизнь запомнил их серьёзную заботу и милосердие. Мне сделали десять переливаний крови, а давали кровь мои однополчане. Она и поставила на ноги, вернула к жизни. Она и сегодня во мне пульсирует, каждое мгновение напоминает о великом бескорыстном, фронтовом братстве, верности и товариществе. Ну, а когда поправился, то медкомиссия единодушно пришла к выводу – не воин больше Степашкин, списать его под чистую и вернуть домой. Возвратился в Москву, сняли с воинского учёта и предложили работу в военкомате, да только отказался от неё. Как же так думаю, друзья там воюют, а я буду здесь? И отправился на свой страх и риск на фронт, искать свой родной полк пикировщиков. Нашёл его аж подо Львовом. Приняли, как родного. Дошёл и долетел до самого Берлина и до Праги. Сотни? (десятки) вылетов сделала ещё моя «пешка», приближая день Победы».
Иван Михайлович бережно достаёт из старого ещё довоенного образца шкафчика костюм, на котором прикреплены награды – орден Красной Звезды и медали «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги». Кладёт на стол дорогие фронтовые реликвии. Среди них благодарственная грамота от I Украинского фронта, подписанная командующим фронта Маршалом Советского Союза И. Коневым: «Сердечное спасибо за отличную службу в войсках фронта. Желаем здоровья и успехов на фронте мирного социалистического труда, на благо и счастье нашей Родины».
И этому фронтовому наказу Иван Михайлович Степашкин верен и сейчас. Свидетельство тому медаль «Ветеран труда» за почти тридцатилетний стаж на одном и том же предприятии.
***
После войны Иван Михайлович работал в хозяйстве ЦК КПСС дворником, парковым рабочим. Больше о нём мы по ка ничего не знаем. Поиски по доступным метрическим книгам исадской церкви помогли найти любопытную запись, возможно о родителях Ивана Михайловича и рождении в 1909 году его старшего брата. У Степашкина Михаила Абрамовича и его жены Натальи Григорьевны тогда родился сын и был крещён Василием. Но это только предположение.
Просьба ко всем, кто что-то знает о родных Степашкина Ивана Михайловича, о нём самом сообщить на наш сайт или в нашу группу «ВКонтакте».
Касаясь разных сторон жизни Исад в наше время, мы часто обращаемся к истории. Многое из того, что находится ныне вокруг нас, о чём наслышаны от бабушек и дедушек, начиналось давным-давно. Когда? О том не могли сказать и наши предки, которых мы внимательно слушали. Хозяйственные постройки, крахмальный и кирпичный заводы, сады, полевые культуры, выращиваемые совсем недавно в колхозе, животноводство, аллея лиственниц и многое другое — пришли к нам от прежних хозяев исадской усадьбы. Успехи возделывания некоторых сельхозкультур, таких как лук – наследие учёного агронома Кожина Владимира Николаевича, расставшегося со своей усадьбой в 1918-м. На пустом месте редко что-либо возникает. Пристальное внимание к обширной династии Кожиных даёт возможность понять, откуда всё это пришло в Исады и где возникло.
Ранее, изучая родственные связи рязанской ветви Кожиных, мы узнали, кем был покупатель исадского имения Иван Артамонович Кожин, как приобрёл своё влияние в высшем обществе, благодаря родственным связям, какими делами пополнял своё состояние. Было описано, каким образом возникли псковские усадьбы Кожиных, полученные его отцом Артамоном Осиповичем. А ещё раньше, при деде Осипе (Иосифе) Ивановиче, возникли липецкие (воронежские) усадьбы. Как воронежские, так и псковские приобретения стали родовыми гнёздами новых ветвей кожинского древа.
Из примечательного об Артамоне Кожине известно лишь то, что он неожиданно для себя стал родственником влиятельного человека, не рассчитывая на то при женитьбе. Его шурин, благодаря прелестям дочери, стал приближённым к императору Павлу I и светлейшим князем. Но вот отец Артамона, Осип Иванович – лицо более знаменитое в своё время.
Внешние флигели усадьбы Кожиных в Столешниковом переулке (слева), за ними виднеется церковь Космы и Дамиана, в конце перспективы — здание мэрии.
Мы снова возвращаемся к временам Осипа Ивановича (род. 1714 – ум. 1779), чтобы поведать о ещё одной усадьбе Кожиных. Она появилась в роду Кожиных чуть раньше тех, о которых упомянуто выше. Её строения стоят до сего дня в Столешниковом переулке Москвы, неподалёку от памятника Юрию Долгорукому и здания мэрии Москвы (дома московских генерал-губернаторов).
Усадьба состоит из главного дома (Столешников переулок, д.6 стр.2) и трёх флигелей (д.6 строения 1, 3, 5), которые его окружают и образуют собой внутреннюю усадебную площадь. Здания сохранились от наполеоновского и последующих пожаров Москвы, от уничтожения московской архитектуры в новые времена. Несмотря на перестройки, спустя 270 лет от появления первого усадебного строения, здания донесли до нас свой облик. Главный дом был построен по заказу отставного гвардейского капитан-поручика Осипа Ивановича Кожина.
Главный дом усадьбы Кожиных. Столешников переулок, д.6 строение 2.
Как известно, происхождение дворян Кожиных связано с Кашинским и прилегающими Калязинским, Мышкинским уездами. Самая древняя их ветвь укрепилась именно там, на тверской земле. Из уездных дворян Кожины, в лице Ивана Андреевича, приобрели звание дворян московских по окончании Смутного времени, в 1629 году. Связь с кашинским уездом не прервалась, но около 1638 года Иван Андреевич получил в Москве на пару лет должность объезжего головы, схожую по полномочиям с более поздней должностью обер-полицмейстера. Он отвечал за порядок и пожарную безопасность в городе при царе Михаиле Романове, ближе к концу его царствования.
Его сын Василий Иванович попал на службу при дворе царя Алексея Михайловича. Царь с начала 1650-х годов затеял большую церковную реформу, которая принесла много горя и испытаний русской земле. Её целью было устранить накопившиеся за века различия в богослужебных делах, обрядности с греческой и другими православными церквями. Значительная часть православного населения находилась тогда в пределах Османской империи, где государственной религией было мусульманство. Двор и церковные власти вели обширные сношения с патриархами, монастырями и местными правителями в зависимых от турок Молдавском и Валашском княжествах. В делах реформы требовалось множество грамотных людей, которые работали с церковными книгами и прочими документами. Василий Иванович Кожин стал стряпчим во время подготовки нового свода законов – Соборного Уложения, затем получил высокий чин стольника. Во время начала гонений на старообрядцев он участвовал в различных событиях, связанных с реформой, например, в проводах Александрийского патриарха.
Сын Василия Ивановича Кожина, Иван Васильевич, также был приближён к царскому двору. Когда умер недолго правивший царь Фёдор Алексеевич, будучи в чине стольника, Иван Васильевич находился постоянно у гроба молодого царя. Пережил он и сложные времена правления царевны Софьи Алексеевны. После воцарения Петра I в делах его новых реформ он оказался востребован не в столичных органах власти, а на должностях только что образованных огромных губерний. По всей видимости, после постройки новой столицы Санкт-Петербурга Кожины не переехали туда вместе со двором, а остались в Москве. В 1704 году он женился на дочери одного из многочисленных валашских и молдавских господарей (назначаемых турками) Илоне Кантакузен. Возможно, знакомство и женитьба на Кантакузен имеют происхождение в связях отца, Василия Ивановича Кожина, появившихся во времена церковной реформы. По преданию, называющему Ивана Васильевича «сподвижником Петра I», восприемником (крёстным) двоих новорождённых сыновей в 1705 и 1714 году стал сам царь, подарив им на память по золотому рублю, которые якобы «хранятся в Московском Государственном архиве». Однако, несметное богатство Илоны вызывает большое сомнение, несмотря на замужества её сестёр с часто сменяемыми господарями. Ещё более сомнительна близость Ивана к Петру I, судя по уровню занимаемых им должностей. Хотя его должности могли способствовать появлению значительного состояния.
В 1719 году Иван Васильевич стал обер-комиссаром (Московской?) губернии, ведал различными сборами (налогами). В 1725 он стал асессором (заседателем) недавно созданного в рамках судебной реформы учреждения — Московского надворного суда. Эти суды возглавлялись президентами и вице-президентами, их вместе с асессорами назначал напрямую Сенат. Большинство надворных судов всё своё время существования работали с неполным штатом.
Младшим сыном Ивана Васильевича и был родившийся в 1714 году Осип Иванович. Повзрослев, он пошёл по военной службе. Состояние родителей было достаточным, чтобы поступить в гвардейский Семёновский полк. Он не стремился к воинской карьере или не проявил в ней способностей. После довольно продолжительной службы в 1742 году он решил выйти в отставку и заняться личными делами. Чин капитана-поручика (хотя и гвардейского) не был высоким. Вскоре он женился. После рождения трёх сыновей: Ивана (будущего владельца поместья в Репце), Александра и Артамона (основателя псковской ветви) он решил путешествовать по странам Европы. Видимо, гены деда и отца проявились в Осипе Ивановиче, он был ценителем книг, наук и искусства и устремился в круги европейского образованного общества. Шла эпоха Просвещения.
Осип Кожин, как всё родовитое московское дворянство, владел поместьем вне города, усадьбой в селе Кривец, в исконных «кожинских» местах, неподалёку от Мышкина на Волге. Тёплую часть года городское дворянство всегда проводило в деревне. Кривецкое поместье было достаточно большим, занимало около 650 гектаров, в нём был разбит обширный парк. Вероятно, перед отъездом за границу Осип Иванович задумал покупку хорошей усадьбы в Москве, а в Кривце решил облагородить имение и заказал строительство каменной Троицкой церкви на месте деревянной. Храм был завершён «тщением адъютанта Иосифа Ивановича Кожина» в 1756 году. Скромный снаружи храм внутри украшала пышная деревянная резьба в стиле барокко.
Вскоре Осип Иванович купил в Москве у князей Сонцовых-Засекиных усадьбу в Столешниковом переулке, в Шубине, рядом с церковью Космы и Дамиана. Обустроив семью в приобретённых домах, он отправился в Европу.
Несколько лет, приблизительно с 1754 по 1757 годы, Осип Иванович прожил в Лондоне. Он бывал на званых вечерах в доме первого директора Королевской Академии художеств художника Джошуа Рейнольдса, общался с поэтом, литературным критиком и издателем Сэмюэлем Джонсоном. Осип Иванович познакомился также с директором королевского театра Друри-Лейн, считавшегося главным драматическим театром Лондона, драматургом и актёром Дэвидом Гарриком. Гаррик, заработавший в театре большое состояние, являлся также членом аристократического клуба «Общество дилетантов», изучавшего античное искусство. Клуб снаряжал экспедиции в Италию, Грецию и Сирию для вывоза древностей из пределов Османской империи. В него входили Рейнольдс, философ Дидро, художники, археологи, политики, дипломаты и коллекционеры. На основе привезённого издавались труды, доставленные античные ценности жертвовались музеям и частным собраниям. Не забывали члены клуба и своих поместий, дворцов и замков. Окунувшись в эту среду, Осип Иванович также увлёкся собирательством. Из Европы он привёз в Россию книги по истории Франции и Германии, рукописи на немецком языке и латыни, большое количество картин известных мастеров, скульптуру.
Позднее он приобрёл у героя войн генерала Степана Матвеевича Ржевского, также любителя искусств, крепостной театр. Степан Матвеевич, как мы знаем, привил любовь к театру своему племяннику Григорию Павловичу Ржевскому, владельцу исадского рязанского поместья и знаменитого крепостного театра. Григорий Павлович годами позднее своих актёров также продал Конторе императорских театров, а затем за долги уступил исадское имение Артамону Осиповичу Кожину и его сыну Ивану Артамоновичу. Таким образом, близкое знакомство Кожиных и Ржевских произошло задолго до продажи исадского имения всё на той же театральной почве. Осип Иванович наработал внушительный репертуар со своим театром, ставил «Гамлета» и «Короля Лир» Шекспира, произведения Поупа. Любовь к искусствам, английской трагедии он передал потомкам.
Вероятно, часть привезённых антикварных ценностей или доходы на родине позволили Осипу Ивановичу решиться на полную перестройку усадебных зданий в Москве. Впечатления от проживания в Европе пробудили в нём желание создать строения современной архитектуры. Примерно одновременно с началом московского строительства, возможно, после случайного общения с потомками Фёдора Андреевича Апраксина, умершего несколько назад (Апраксины были в соседях по Мышкинскому уезду), он узнал об их желании продать доставшееся в отцовском наследстве большое имение в селе Репец Задонского уезда. Осип решается на покупку и вынашивает замыслы завести там фабрику по изготовлению сукна для армейских заказов. В 1761 году он покупает Репец.
Главный дом усадьбы Кожиных был возведён между 1760 — 1764 гг. двухэтажным. Третий этаж надстроен позднее.
В Столешниковом переулке начинается строительство. Между 1760 и 1764 годами там были возведены двухэтажные каменные палаты главного усадебного дома в стиле классицизм.
Видимо, по окончании постройки московского дома, Осип Иванович берётся за обустройство Репца, отстраивает просторный дом с регулярным парком. В 1767 году там возводится церковь Покрова Пресвятой Богородицы с удивительным барочным каменным декором. В 2021 году началась реконструкция этой усадьбы.
После смерти Осипа Ивановича, в 1779 году, основная часть огромной задонской усадьбы в Репце перешла по наследству старшему сыну Ивану. Следующему по старшинству Александру досталась родовая мышкинская усадьба в Кривце. Артамон Иванович получил часть мало обустроенных владений задонской усадьбы в с.Кашары. Младший несовершеннолетний сын Николай остался с матерью, после её смерти ему досталась усадьба в Москве.
Николай Осипович, по дворянскому обычаю тех лет, вскоре после смерти отца поступил на воинскую службу, но оставил её очень быстро, раньше всех старших братьев. Он ушёл в отставку, едва получив первый офицерский чин гвардии прапорщика. Возможно, причиной того было плохое состояние престарелой матери и необходимость присутствовать рядом. Позднее своих трёх сыновей Николай определит на службу в самые лучшие гвардейские кавалерийские полки: Кавалергардский и лейб-гвардии Гусарский.
В зрелых летах Николай Осипович решил обновить московскую усадьбу в Столешниковом переулке новой постройкой. В 1802 году он возвёл позади главного дома юго-западный флигель (Столешников переулок д.6 стр.3).
В 1810 году он решил расширить главный дом и надстроил 3-й этаж. Вдоль красной линии улицы, по бокам от главного дома, он выстроил двухэтажные флигели с переходами к торцам главного дома: северо-западный (Столешников переулок д.6 стр.5) и северо-восточный (Столешников переулок д.6 стр.1). Таким образом, вокруг главного здания образовался парадный двор усадьбы. Въезжая в него, кареты следовали за угол главного дома, где имелся каретный проезд. Прибывшие имели возможность выйти из экипажа прямо внутри здания.
Есть сведения, что во время наполеоновской оккупации Москвы в 1812 году в самом дальнем конце внутреннего двора, у внутреннего флигеля, рядом с алтарём церкви Космы и Дамиана, французы приводили в исполнение казни. Здесь были расстреляны обвинённые в поджогах города 18 человек. Но сама усадьба во время этих пожаров уцелела. Хозяева возвратились в неё после ухода французов.
Через полгода после восстания декабристов, в 1826 году, с сыновьями Николая Осиповича, служившими в гвардейских полках в окрестностях Санкт-Петербурга, случилась трагедия, многое повернувшая в семье. На дуэли был убит младший сын. Удивительным образом события связаны косвенно с именем Михаила Юрьевича Лермонтова. Но они достойны отдельного рассказа. Отец не перенёс гибели сына и умер в 1827 году. Хозяином московской усадьбы после раздела наследства стал старший сын Пётр Николаевич Кожин, в это время женившийся на Людмиле Дмитриевне Языковой, двоюродной сестре поэта Николая Языкова.
Каретный проезд в главном доме усадьбы Кожиных (загорожен щитами).
После выхода в отставку в конце 1833 года в чине гвардейского полковника Пётр Николаевич Кожин поселился в московском доме. Усадьба сразу же стала одним из центров культурной жизни Москвы. На вечерах и событиях в ней бывали: писатели Н.В.Гоголь, В.Ф.Одоевский и С.Т Аксаков, поэты В.А.Жуковский и А.С.Хомяков (с супругой), актёр М.С.Щепкин, фрейлина двора и собеседница многих знаменитых литераторов А.О.Смирнова-Россет. Последняя оставила воспоминания о том, что несколько раз в доме для всех играл М.И.Глинка, а Людмила Дмитриева Кожина играла с ним на арфе дуэтом [1].
Людмила Дмитриевна самостоятельно вела в усадьбе все хозяйственные дела, самое мелкое дело совершалось только после её одобрения. Она хорошо рисовала. Сохранилось несколько её графических работ. Играла на арфе и гитаре.
Фасад главного дома усадьбы Кожиных. 2 и 3 этажи.
В 1835 году, будучи в Москве, Гоголь читал в доме Кожиных недавно написанные повести из сборника «Миргород», статьи сборника «Арабески» и отрывки ещё не оконченной комедии «Ревизор». В конце того года, вспоминая московские встречи с актёром Щепкиным, Гоголь писал в своём письме издателю Погодину о «Ревизоре»: «Смеяться, смеяться давай теперь побольше. Да здравствует комедия! Одну наконец решаюсь давать на театр, прикажу переписывать экземпляр для того, чтобы послать к тебе в Москву, вместе с просьбою предуведомить кого следует по этой части. Скажи Загоскину, что я буду писать к нему об этом и убедительно просить о всяком с его стороны вспомоществовании, а милому Щепкину: что ему десять ролей в одной комедии; какую хочет, пусть такую берет, даже может разом все играть. Мне очень жаль, что я не приготовил ничего к бенефису его. Так я был озабочен это время, что едва только успел третьего дни окончить эту пиесу» [2].
Русты на фасаде главного дома усадьбы Кожиных. Старинные стены помнят Гоголя, Жуковского и Глинку…
В усадьбе Кожиных на Столешниковом переулке в конце 1830-х годов под полицейским надзором проживал (видимо, получивший разрешение приехать на время в Москву из своего подмосковного имения в Бронницком уезде) бывший член Союза Благоденствия декабрист И. А. Фонвизин.
В 1873 году, по заказу наследников Петра Николаевича Кожина, флигелям был надстроен 3-й этаж, они были расширены. Сами Кожины здесь уже не жили, здания ими сдавались под различные городские нужды, расширение потребовалось для увеличения получаемой арендной платы. В главном доме располагалась гостиница «Германия». В одном из зданий располагалась литографическая мастерская художника В. Е. Маковского. В 1880-х здесь размещались магазин морепродуктов «Крымский базар», магазин полотенцев и кружев «Русь», редакция «Шахматного журнала». Жил здесь и архитектор К.А. Дулин, строивший до 1917 года доходные дома по проектам других архитекторов, а позднее проектировавший сооружения нефтепровода Грозный – Туапсе. После репрессирования в 1928 году работал в заключении над проектом лечебницы Соловецкого лагеря и других объектов [3].
В наши дни главное здание усадьбы в Столешниковом переулке разрушается, так и не дождавшись реставрации. Отреставрированы и используются под кафе, рестораны, мелкие обучающие и ремонтные центры северо-восточный и юго-западный флигели. Фасад северо-западного флигеля закрыт тканью от взоров прохожих, но внутри теплится жизнь неких странных производств, работающих для нужд горожан и гостей столицы.
Источники
Смирнова-Россет А.О. Дневник. Воспоминания. М., «Наука», 1989.
Гоголь Н.В. Письмо Погодину М.П., 6 декабря 1835 г. С.-Петербург // Гоголь Н.В. Полное собрание сочинений: [В 14 т.] / АН СССР. Ин-т рус. лит. (Пушкин. Дом). — [М.; Л.]: Изд-во АН СССР, [1937—1952]. Т. 10. Письма, 1820—1835 / Ред. В. В. Гиппиус. — 1940. — С. 378—379.
В конце сентября в Рязани прошёл очередной IV Форму древних городов. В рамках форума состоялась научная конференция в областной научной библиотеке им.Горького (РОУНБ). Большой друг нашего сайта, руководитель Старорязанской археологической экспедиции Игорь Юрьевич Стрикалов выступил с докладом о находке, изучении места её обнаружения и первых выводах исследователей «Исадского клада». Так теперь принято называть найденные в Круглово и переданные археологам сокровища, серебряные украшения, конца XI — начала XII века.
Находка редкая для историков по многим причинам. Руководитель экспедиции, постоянно приезжает в Исады в целях той или иной археологической разведки. Составление археологической карты Исад, сбор подъёмного материала (керамики) ещё не завершены. Намечается продолжить работу в текущем месяце. Кроме того, на очереди исследование места под установку будущего памятника Прокопию Ляпунову напротив церкви Воскресения Христова. Надо сказать, что обнаружение клада и его предварительная датировка сразу повлияли на мнение Игоря Юрьевича о времени возникновения Исад и славянских памятников вокруг села. Ранее, по керамическому подъёмному материалу он очень осторожно высказывал мнение, что Исады возникли не ранее самого конца XII века. Сегодня он уверенно говорит уже о времени конца XI века. Плюс 100 лет к истории Исад, только благодаря кладу!
Смотрим. Удивляемся. Ждём больших итогов исследований клада в Москве в ближайшие месяцы и передачи клада в Рязанский историко-археологический музей-заповедник (в Кремль).
Доброго здоровья, селяне, примкнувшие к ним горожане и все, кто любит Исады!
Сегодня в Российском Историческом Обществе в Москве был представлен Институтом археологии Российской академии наук (ИА РАН) клад древнерусских ювелирных украшений, найденный в окрестностях села Исады на Оке. Клад был передан Старорязанской археологической экспедиции. Удивительный по разнообразию предметов, он предварительно датируется археологами не позднее середины XII века, возможно, даже более раннее его происхождение — вторая половина XI века. В него входили 32 предмета «белого метала». Под столь странным названием нужно понимать серебро. Учёные осторожно говорят о металле, так как предстоит сделать целый ряд анализов, в том числе на состав металла. Уверенно можно сказать, что сохранность предметов отличная, за исключением тонкой бусины, что, вероятно, говорит о высокой пробе металла. В состав входили шейные гривны, браслеты, височные семилучевые кольца, денежные гривны «новгородского» типа Вещи были сложены в небольшой круглый лубяной туесок.
Удивительный по богатству клад найден не на месте древнего города Старой Рязани, который славен большим количеством своих ювелирных кладов домонгольского времени, а в неприметном лесу Круглово, в стороне от древней дороги между Старой Рязанью и её дальней пристанью Исадами. Столь раннего по времени и мощного собрания сокровищ Старая Рязань не знала, все её клады более позднего времени, относятся к концу XII — началу XIII века, непосредственно перед монгольским нашествием. Загадок, связанных с владельцем, местом, обстоятельствами сокрытия клада, впереди предстоит решить множество. А у нас есть повод окунуться в ту дальнюю историю, когда наши предки — славяне только начали заселять эти земли. Далее следуют цитаты из представления с сайта ИА РАН.
«Летом 2021 г. в Старорязанскую экспедицию ИА РАН и РИАМЗ, проводящую исследования на городище Старая Рязань и в ее округе, был передан клад украшений и денежных слитков из белого металла, найденный около села Исады в 4 км к востоку от городища. Клад был сокрыт в лесу на склоне мыса сырого оврага, правого притока небольшого ручья Студенец. Место находки удалено от известных памятников археологии. Ближайшие из них – два небольших селища конца XII – XIII в., Студенец 5 и Студенец 7, – расположены на берегу того же оврага в 0,6 км к северу (выше по течению) и югу (ниже по течению) от места сокрытия клада. Мыс берега оврага, где были найдены сокровища, был тщательно исследован, но признаки культурного слоя выявлены не были. Вероятно, клад лежал в небольшом лубяном или берестяном туеске (диаметром 20–22 см – в размер самого большого из предметов – шейной гривны): сохранился тлен от его стенок, зафиксированный при обследовании места находки.
Клад включал тридцать два предмета, изготовленных из белого металла, в том числе 8 шейных гривен и 14 браслетов разной формы, техники изготовления и стилей, пять семилучевых височных колец, бусину с зернью, денежные гривны новгородского типа и их части. Общий вес клада – более 2,1 кг. Самыми тяжелыми предметами являются пара плетеных шейных гривен (весом 240 и 200 г), а также денежная гривна новгородского типа весом 204 г. Судя по составу, клад, скорее, представляет собой некое накопленное богатство, чем набор (или наборы) украшений конкретного костюма. Шейные гривны относятся к трем основным типам. Две гривны изготовлены из дрота треугольного сечения с орнаментом «волчий зуб», аналогии которым хорошо известны из курганов XI–XII вв., преимущественно в бассейне Сожа, что и дало основание для наименования их гривнами «радимичского типа». Одна гривна относится к разновидности витых с завязанными концами, остальные пять – к типу плетеных с пластинчатыми окончаниями и разнообразными замками. Столь же разнообразны браслеты из клада. Наиболее сложным по технике изготовления является комплект из трех плетеных разомкнутых браслетов с фигурными полыми головками, изготовленными методом тиснения. О включении их в один набор позволяет говорить сходство орнаментальных мотивов на фигурных окончаниях: на одном из браслетов изображены кресты, на другом – растительные пальметты, а третий является сочетанием двух вышеописанных: на одной головке помещен крест, на другой – пальметта. Остальные браслеты относятся к разным разновидностям разомкнутых и завязанных, гладких круглого и ромбического сечения и витых. Среди них нет полностью идентичных изделий, хотя отдельные приемы изготовления сходны для некоторых из них. Три пары браслетов образуют разомкнутые витые, гладкие ромбического и круглого сечения. Особую группу составляют четыре браслета с узлом из проволоки, оформленным в виде спирального щитка, но при этом все они имеют разное сечение и способ изготовления обруча. Семилучевые кольца из клада, судя по особенностям орнамента и формы, изготовлены в одной литейной форме и относятся к типу ранних, с каплевидными лопастями, орнаментацией городками, бытовавших во второй половине XI – первой половине XII в. В составе клада всего одна бусина, полностью покрытая зернью. Денежные слитки включают целую гривну новгородского типа весом 204 г., две половинки одной разрубленной гривны общим весом 102 г и отрубленный кусок слитка-палочки весом 40 г.
Предварительная датировка, сделанная на основании аналогий некоторых входящих в состав клада украшений, укладывается в конец XI – первую половину XII века. Именно этим временем можно датировать височные кольца, XI–XII века – время наиболее широкого бытования шейных гривен. Хронология браслетов имеет более широкий временно отрезок, но укладывается в предложенную дату их попадания в землю. При этом некоторые из предметов клада имеют довольно ранние аналогии, включенные, в частности, в свод Г.Ф. Корзухиной. Например, браслеты с узлами в форме спирального щитка входили в состав клада, датированного X в., а большинство иных форм браслетов клада, в том числе с полыми наконечниками, а также витых и плетеных шейных гривен широко представлены в кладах XI – начала XII в. из уже упомянутого свода.
Если принять указанную датировку, то находка оказывается более ранней, чем поселения округи Старой Рязани, большая часть которых возникла в конце XII в. В момент сокрытия клада существовали, помимо самого города, немногочисленные сельские поселения вдоль гипотетически реконструируемой дороги, соединявшей Старую Рязань с ее отдаленной пристанью, располагавшейся у с. Исады в 6 км от Старой Рязани, на противоположной стороне Спасской Луки. Место пристани пока не локализовано, но на этом участке окского берега известно несколько селищ, в материалах которых встречена керамика конца XI – начала XII в. Тем не менее, гипотезу о существовании пристани на этом участке подтверждает и само наименование этого села, известного по письменным источникам с 1217 г. Один из вариантов значения этого слова, согласно словарю В.И. Даля, это место высадки на берегу, пристань. Клад был сокрыт, таким образом, в километре к югу от этой дороги, в тогда еще не освоенной части микрорегиона, в глухом лесу на берегу сырого оврага. Состав и дата находки существенно отличаются от широко известных старорязанских кладов, сокрытых в городе во время его штурма войском Батыя в декабре 1237 г. Исадский клад явно древнее старорязанских, включает иные типы украшений, выполненные в более простой технике и более архаичной манере. Найденные предметы в большинстве своем пока уникальны для региона Среднего Поочья. Период рубежа XI–XII столетий представлен здесь небольшим числом известных памятников. Дальнейшие исследования предметов клада, техники их изготовления, состава металла дополнят наши знания о ранней истории Старой Рязани и ее округи, а также, возможно, приоткроют подробности исторического контекста самого события, связанного с сокрытием клада.
2 июля посланники вернулись из-под Москвы в Новгород с известием о состоявшемся 23 июня приговоре ополчения предложить русское царствование шведскому принцу Густаву Адольфу. Делагарди, оценивая длительность предстоящего в Швеции принятия решения, видел более близкую и доступную цель. Он мог уже сегодня, имея такое предложение от ополчения, начать захват Новгорода и его земель.
В тот же день войско подошло ближе к городу, из Хутынского в Колмов монастырь. Бутурлин, который вёл переговоры со шведами от имени ополчения, вынужден был их продолжать. Сил для обороны города, с учётом помощи посадских людей, было бы достаточно, не менее 2000 только служилых людей: 4 дворянские сотни, московский стрелецкий приказ Гаютина, 4 сотни астраханских стрельцов, половина казачьего приказа Шарова, 9 казачьих станиц, сотня татар и монастырских слуг Тыртова. Но Бутурлин прекрасно понимал, что защитить город будет трудно, а вооружённое столкновение разрушит надежды ополчения на мирное приглашение шведского наследника на царство и получение помощи в борьбе с войсками Речи Посполитой.
Шведское передвижение обострило противостояние в городе между сторонниками и противниками соглашения со шведами, между «ратными» и «посадскими» людьми. Московские «ратные» люди понимали зыбкость положения и Новгорода, и ополчения под Москвой, поэтому Бутурлин стремился достигнуть соглашения любой ценой. «Посадские» люди из Новгорода видели только цену, которую они должны будут заплатить, потерю доходов, земель и городов, которые неминуемо перейдут к шведам, станет шведский принц царём, или нет. Бутурлин пытался включить тонкую игру с Делагарди, предложил его войску овладеть удалёнными городами Ивангород, Ям и Копорье, признавшими Лжедмитрия III, обещал вывести большую часть новгородского гарнизона и сообщить ему об этом. Он явно хотел отвести шведское войско от Новгорода, разрядить около него обстановку. Но в то же время он должен был показать выгоду такого шага шведам. Кроме захвата некоторого имущества в предлагаемых городах, Бутурлин показывал, что и новгородская оборона с его помощью будет ослаблена, и шведы ничего не потеряют, уйдя от города. Делагарди воспринял это как «странное предложение» помочь легко захватить Новгород, его подозрительность только возросла.
Для новгородского воеводы Одоевского было однозначно, что нужно быстро укреплять оборону города, восстанавливать запущенные укрепления, со шведами придётся сражаться.
На переговорах 8 июля дьяк Афиноген Голенищев высказал «непотребные и несправедливые обвинения и угрозы» в сторону шведов, против соглашения с ними. Тогда же произошла стычка шведов с русским конным отрядом, стоявшим у шведского лагеря, с перестрелкой. Эти события окончательно прекратили переговоры. Осажденные новгородцы сожгли деревянные строения и «порубили сады и рощи» вокруг города, жители уничтоженных окрестностей стянулись за городские стены. Причём действия, приведшие к разрыву переговоров, позднее приписали непонятному чужаку Бутурлину, который, вроде бы, наоборот, стремился сдать шведам Новгород и шёл на всяческие уступки: «Василей Бутурлин умыслив зажже посады около Новаграда; во граде же бысть молва велика».1
Днями ранее, 5 июля 1611 года, ещё не зная о смерти Яна Сапеги в Москве, произошедшей 29 июня (по другим данным, Сапега умер только в середине октября), польский король Сигизмунд написал сапежинцам письмо с очередным призывом служить ему, где также сообщал о скорой посылке войска Яна Ходкевича к Москве.
«Благородные шляхетные и верностью нам любезные! Чтобы наше войско смогло добиться успехов в столице против Ляпунова и прочих московских изменников, ему надо собраться полностью с наименьшими трудностями, тогда оно могло бы с уверенностью сломить врага. Мы пожелали, чтобы урождённый староста усвятский [Сапега] и самые верные люди его по наступлении туда помогли усмирить этого неприятеля… а вельможный воевода киевский [Станислав Жолкевский] своей поспешностью мешает Речи Посполитой. Поэтому я посылаю в столицу к верным нам людям вельможного гетмана Великого Княжества Литовского [Ходкевича]… Помимо этого мы очень желаем и напоминаем, чтобы вы присоединились к моему войску…»2
Для польского короля и в начале июля не было никаких сомнений, что возглавлял Первое ополчение и руководил его делами исключительно Прокопий Ляпунов. По указанию Прокопия в Замоскворечье, напротив Кремля, возобновили строительство дополнительных острожков и прочих укреплений. В это же время начали действовать принятые на основании «Приговора всей земли» наказания казаков, не прекративших мародёрства населения. Наказания были жестокими, что мгновенно настроило казацкую часть ополчения против лично Ляпунова и служилого дворянства с целом.
8 июля войско Сапеги вновь ушло от Москвы для добычи и доставки продовольствия осаждённым полякам. Осаждённые поляки также решили построить 11 июля оборонительный острог на наиболее беспокойном для них направлении, между Тверскими воротами Белого города, которые занимали русские, и Кремлём.
«Между тем мы снова оправились в силах и были для Русских столь же страшны, как и они для нас… Можно было бы сделать его [острог] ночью без вреда себе; но чтобы доказать презрение к Русским, мы принялись за работу … среди белого дня. Это затеял Борковский, думавший устрашить врагов своими Немцами, коих взял с собою не более 200 человек. Русские сделали сильную вылазку из лагеря и всех Немцев захватили; а Борковский бежал. Таким образом мы заметно теряли бедных Немцев. Впрочем, должно признаться, что при всяком случае они действовали весьма усердно в нашу пользу».3
Осаждённые шведами новгородцы беспокоили врага вылазками и 12 июля сделали самую сильную из них. 16 июля Делагарди начал штурм города. Он сосредоточил силы с северной части Софийской стороны. Но шведы нашли в городе изменника, который на рассвете открыл Чюдиновы ворота в другом месте укреплений. Шведы «взошли на вал и в миг в город». Во время упорного боя на стенах и улицах погибли Гаютин, Шаров с 40 казаками, новгородские дворяне и посадские люди с Софийской и Торговой стороны. Шведами была захвачена Софийская сторона. Торговая сторона и Кремль оставались в руках новгородцев. Однако, Бутурлин, по согласованию с новгородским воеводой Одоевским или без него, увел многих служилых людей из Новгорода. Тем самым дав понять шведам, что оборона не будет продолжена. Уходя через Торговую сторону, Бутурлин с людьми «пограбил» местные лавки и дворы. Одоевский немедленно начал переговоры с Делагарди, и 17 июля шведы вошли в Кремль.
Под Москвой продолжались жёсткие меры Ляпунова по наведению порядка в обеспечении ополчения припасами, направленные в первую очередь против грабежей со стороны казаков.
«У [монастыря] Николы на Угреше Матвей Плещеев схватил казаков двадцать восемь человек и посадил их в воду. Казаки же их вынули из воды и привели в таборы под Москву. И был у казаков о том круг, и шумели на Прокофия, желая его убить. Прокофий же Ляпунов хотел бежать к Рязани. Они же его догнали под Симоновым монастырем и его уговорили [остаться]. Он же пришел и встал в Никитском острожке ночевать. Наутро же к нему пришли всей ратью и его уговорили [вернуться]. И он пришел и встал по-прежнему. Казаки же с той поры начали против Прокофия зло умышлять».6
Прокопий явно постоянно перемещался между своей ставкой у стен Москвы, давним укреплённым лагерем в Симоновом монастыре и, возможно, отлучался в Рязань, например, по делам обеспечения ополчения. Утверждение, что Прокопий хотел сразу бежать в Рязань, как только его попытались вызвать на разговор недовольные казаки, стоит в ряду многих странных сообщений «Нового летописца», выражавшего настроения некой части родовитой боярской знати, вероятно, сидевшей в описываемое время вместе с поляками в осаждённом Кремле. Он открыто не любил Ляпунова, но, спустя годы, вынужден был считаться с великими плодами его дел. Возможно, к этому времени Прокопий Ляпунов уже получил последние вести из Новгорода о захвате его шведами.
Предводитель казацкой части ополчения Иван Заруцкий понимал, что, подчинившись подписанному «Приговору всей земли», он попадал полностью под власть Ляпунова и был вынужден только служить ополчению. Он хотел получить большее и видел возможности перехватить всю власть под Москвой. Для этого надо было устранить Прокопия Ляпунова. Как это сделать, вероятно, он пока не знал. С третьим главой ополчения Трубецким он мог не считаться, зная его по общим делам в тушинском лагере Лжедмитрия II. Не известно, решился бы Заруцкий устранить Прокопия или нет, но в зреющий раздор между земством и казаками вмешался предводитель польского гарнизона в Москве Гонсевский. Польских лазутчиков и перевёртышей в ополчении было достаточно.
Участник московской осады Самуил Маскевич рассказал подробности польской провокации против Ляпунова.
«Войском неприятельским начальствовали многие полковники, как-то: Заруцкий, Трубецкой, Просовецкий; но главным был Ляпунов, коему все долженствовали повиноваться. Заруцкий однако хотел сам быть гетманом, другие искали того же; от того они враждовали друг другу. Гонсевский воспользовался их несогласием и употребил следующую хитрость: однажды на вылазке мы поймали знатного боярина; Гонсевский без всякого милосердия объявил ему смерть, как явному изменнику, нарушившему присягу королевичу; а между тем тайно велел нам склонить его к вторичной присяге. Боярин долго не соглашался, хотя верная смерть была пред глазами; наконец присягнул. Тогда Гонсевский открыл ему за тайну, как надежному человеку, что будто имеет сношение с Ляпуновым, чрез которого намерен действовать, и в доказательство показал наедине в запертом покое, чтобы никто не видел, вымышленное письмо, очень искусно подделанное под руку Ляпунова, уверяя, что оно прислано от сего последнего. Боярин, зная хорошо почерк Ляпунова, всему поверил и обязался клятвою доставить от Гонсевского ответ Русскому вождю на мнимое письмо его тайно, обещая передать таким же образом и другое письмо. Для лучшего успеха хитрости, мы обменяли боярина на своего пленника.
Возвратясь к своим, Москаль забыл и вторую присягу: принес письмо не к Ляпунову, а в Разряд, к боярам, и сказал им: «Я своими глазами видел у Гонсевского собственноручную грамоту Ляпунова; оба вместе они куют на вас ковы». Заруцкий, алчный власти, подстрекнул Донцов…3
«Новый летописец» описал подробно взгляд на последующие события с русской стороны. Видимо, из Разрядного приказа, куда доставил поддельную «грамоту Ляпунова» неизвестный «боярин»-перебежчик, в стан казаков её принёс Симон Заварзин.
«К ним же [казакам] пристали многие люди; и начальники их думу знали, написали грамоту от Прокофия по городам, что будто велено казаков по городам убивать, и подпись его подписали. И ту грамоту принес атаман Симонко Заварзин. И был у них круг великий, и за Прокофием посылали дважды. Он же к ним не пошел. В третий раз к нему пришли Сильвестр Толстой да Юрий Потемкин и поручились, что ему отнюдь ничего не будет. Он же пришел в круг и многие прения с казаками вел. Казаки же его не терпели, по повелению своих начальников его убили и дом его весь разграбили и многие станы подле него пограбили. С ним же убили Ивана Ржевского. Иван же был ему недруг великий, а тут, видя его правду, за него встал и умер вместе с ним».6
Так погиб от рук врагов собиратель и предводитель Первого ополчения Прокопий Петрович Ляпунов. Как именно был убит Прокопий, сообщает только польский источник, Маскевич, который вряд ли мог доподлинно знать о событии.
«… те бросились на Ляпунова и разнесли его на саблях. По смерти его, Заруцкий стал главою войска. Нам он доброжелательствовал более прочих; но не смел обнаруживать своих намерений, памятуя смерть Ляпунова».3
Патриарх Филарет, отец будущего царя Михаила Романова, находившийся в то время в Польше, в плену, познакомился с московскими событиями по письменным источникам позднее. Он внимательно изучил все события 1611 года и высоко чтил сделанное Прокопием для России. Он сообщил и о месте погребения Прокопия Ляпунова и Ивана Ржевского: «Положены же бысть во едину гробницу, и погребены же бысть честно у Благовещения Пречистыя Богородицы, еже есть на Воронцовском поле».7
Убийство Прокопия совпало с подходом к Москве давно ожидаемого войска боярина Василия Петровича Морозова из Казани и близлежащих Понизовских городов. Прокопий приложил много усилий, чтобы эта важная сила прибыла в ополчение. К сожалению, ожидаемое торжественное вступление в московский Белый город казанцев, доставивших с собой список знаменитого почитаемого образа Казанской иконы Божьей Матери, Прокопий Ляпунов не смог встретить сам. Торжественный приход иконы обратился в печальное и скорбное шествие для земской части ополчения и москвичей. Всё земство было поражено немыслимой гибелью бесстрашного вождя ополчения. Что будет с воинством и как быть дальше бок о бок с убийцами, многие не знали.
«Принесли из Казани образ Пречистой Богородицы, список с казанской иконы. Все служилые люди пошли пешие, тот же Заруцкий с казаками встретили [икону] на конях. Казаки же служилых людей ругали и поносили. Они же в великом ужасе были, ожидая от них себе такого же убийства, как [убили] Прокофия».6
Прибывшее казанское войско на следующий же день вместе с казаками и земцами других полков отвоевало потерянный в середине июня Новодевичий монастырь. По-видимому, казацкая часть была дико окрылена расправой над Ляпуновым и открывшимися вольностями. Монастырь был сожжён.
Смутное время. Худ. П.В.Рыженко.
«Наутро же после прихода Пречистой пошли все в Новый Девичий монастырь. В то же время пришла понизовая сила под Москву, и Новый Девичий монастырь взяли, и инокинь из монастыря в таборы вывели, и монастырь разорили и выжгли весь, стариц же послали в монастырь во Владимир. Многие же под тем монастырем дворяне и стольники искали сами смерти от казачьего насилия и позора, и многие были перебиты и от ран изувечены».6
С гибелью Прокопия Ляпунова ополчение потеряло свою основу, главный столп, на котором всё держалось. В течение нескольких дней всё изменилось под Москвой.
А на севере на несколько лет попал под власть шведов Новгород. 25 июля горожане были вынуждены принять шведские условия и подписать договор от имени «всего Новгородского государства». Основным положением его было приглашение на новгородское правление шведского королевича, который в последующем, при доброй воле Первого ополчения, мог прийти и на управление всем Московским государством. Новгород должен был быть немедленно сдан, но шведы обязывались его не грабить, не присоединять к Швеции новых русских областей и не покушаться на права православия.4 После подписания условий и крестного целования шведов впустили в Кремль, ушедшие с Бутурлиным служилые новгородцы вернулись в город, Бутурлину выслали его имущество, и он ушёл к Москве.
Король Швеции Карл IX.
При подписании договора новгородцы не действовали независимо от подмосковного Первого ополчения, хотя и находились в условиях необходимости принятия быстрых решений. Шведский король Карл IX должен был выбрать одного из двух сыновей для правления в Новгороде и утвердить договор. Но первым действием новгородцев была посылка списков договора под Москву для утверждения Первым ополчением, с которыми были отправлены Дмитрий Зеленин и шведский представитель.5
Под Москвой после убийства Прокопия верх взяли казаки, земство было обескуражено и подавлено. Уверенность и настойчивость в проведении стратегических решений проявлять стало некому. Совет всей земли постановил отправить с прибывшими из Новгорода послами в Швецию послов Ивана Троекурова, Бориса Собакина и дьяка Сыдавного Васильева. Но они по неизвестным причинам вернулись с дороги, ополчение устранилось от дела избрания шведского королевича. Новгородцы остались со Швецией один на один.
Возможно, такой причиной, заставившей послов от ополчения вернуться, стало поведение Заруцкого, почувствовавшего, что препятствие к захвату власти в Московском государстве в лице Прокопия Ляпунова устранено. Он решил сыграть свою игру. Казаку – «боярину» Ивану Заруцкому никогда не стать было царём, для получения власти ему нужен был очередной «царик». Заруцкий решил объявить наследником престола «ворёнка», сына пригретой им Марины Мнишек и Лжедмитрия II.
Позднее Делагарди в письме королю полностью передал важную новость, прибывшую с дворянами из-под Москвы. «Бояре, собравшиеся под Москвой, разъехались по поместьям, так как Заруцкий после убийства казаками Ляпунова стал принуждать их к присяге сыну Лжедмитрия, убитого в Калуге; оставшиеся из дворян высказывают желание, чтобы один из сыновей шведского короля стал их великим князем. Если они услышат, что королевич на пути в Московское государство, они все передадутся ему и примут его достойным образом».5
Большая часть уездного дворянства как самовольно, так и с разрешения Разрядного приказа стала отъезжать из ополчения в свои поместья. В большинстве приказов вместо прежних дьяков на должности стали ставиться дьяки бывшего Тушинского лагеря. С помощью этой административной машины казацкая верхушка стала захватывать поместья уездных детей боярских и иноземцев на русской службе, записываться в другие сословия. В пользу отдельных казачьих станиц стали переводиться денежные, продовольственные сборы с тяглых волостей и монастырских вотчин.4
Первое ополчение, несмотря на последующее длительное существование своих приказов, власть над некоторыми городами и стояние оставшейся части сил под Москвой до прихода Второго ополчения Минина и Пожарского, быстро таяло. По сути, после убийства Прокопия Ляпунова оно утратило своё влияние на общерусские дела. Большие города отвернулись от Заруцкого и Трубецкого. Значительная часть его прежних сил влилась через несколько месяцев в новое Второе ополчение, которое с большей осторожностью пошло долгим путём по стопам ополчения Прокопия Ляпунова. В октябре 1612 года ополчение Минина и Пожарского освободило Москву от остатков польского гарнизона.
История Первого ополчения ещё не закончилась, но оставалось бы рассказать о её закате. Закончилась жизнь Прокопия Ляпунова, без которого ополчение не смогло дальше существовать. Яркая, деятельная и самоотверженная личность Прокопия Ляпунова, дела которого не укладывались в границы общепринятого поведения, поражала современников, одних воодушевляла, восхищала, других пугала и озлобляла. Слишком разные люди и движения сталкивались в гражданской войне, названной позднее Смутой.
«Боярский» источник, называемый «Новым летописцем», после поражения польской партии вынужден был смириться с настроем победившего русского дела Первого и Второго ополчения. Но страх, принесённый некогда Прокопием, не отпускал именитых бояр, спустя годы. Прокопий разбудил самые широкие слои подчинённых сословий, которые смели власть «законного правителя» королевича Владислава. Не отступает страх перед гражданским подвигом Прокопия Ляпунова и сегодня у тех, кто называет его дела «неоднозначными».
«Сей же Прокофий Ляпунов не по мере вознесся и гордостью был обуян. Много отцовским детям позору и бесчестия делал, не только боярским детям, но и самим боярам. Приходили к нему на поклон и стояли у его избы много времени, [он] никакого человека к себе не пускал и многоукоризненными словами многих поносил, к казакам жестокость имел. За то на него была ненависть великая. Другой же начальник, Заруцкий, взял себе города и волости многие. Ратные люди под Москвой помирали с голоду, [а он] казакам дал волю великую; и были по дорогам и по волостям грабежи великие. Против того Заруцкого от всей земли была ненависть великая. Трубецкой же между ними никакой чести не имел».6
Вернувшийся через много лет из польского плена патриарх Филарет, когда его сын уже сидел на московском троне, оценивал вклад Прокопия Ляпунова в возрождение русской государственности и его личность однозначно.
«И тако воссташа народы и наполнишася людие гнева и ярости на сего изряднаго властителя и воеводу Прокофья Ляпунова, без воспоминания его изряднаго и мужественнаго ополчения, и восхотеша его предати смерти… И тако паде мертв на землю славный сей и бодренный воевода, Прокофий Ляпунов».7
Смута не закончилась и в 1613 году с избранием нового царя Михаила Романова, продолжались ещё много лет тяжёлые битвы, польская и шведская интервенция, но была сохранена русская государственность и независимость страны. Многие деятели пропольской партии, бояре, сидевшие с поляками в Кремле, бывшие тушинские «искатели удачи» Лжедмитрия II в итоге пришли к вершинам государственной власти в Московии. Многие подвижники Первого и Второго ополчения были отодвинуты на задворки истории, оказались оболганы, попали в опалу или были казнены. Те, кто спас страну, оказались забыты, как Прокопий Ляпунов. Жизнь продолжалась, разворачиваясь порой в самые неожиданные стороны. Долг потомков – оценить жертвенный подвиг Прокопия Петровича Ляпунова перед Россией.
1 – П.В.Седов. Захват Новгорода шведами в 1611 г. // Новгородский исторический сборник, Вып. 4 (14). СПб-Новгород. 1993. 2 –Н.Ю.Тюменцева, И.О.Тюменцев. Переписка сапежинцев с руководством Первого земского ополчения и П.Ляпунов в документах архива Я.Сапеги. // Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Первого ополчения под предводительством П.П.Ляпунова. Сб. тр. Всерос. науч. конф. Рязань, 2011, с.24-25. 3 – Дневник Маскевича 1594-1621 // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Т. 1. СПб. 1859. 4 – В.Д.Назаров. Первое ополчение // Большая Российская Энциклопедия // Т. 25. М., 2014. С.605-608. 5 – Г.А.Замятин. Очерки по истории шведской интервенции в Московском государстве начала XVII века. / [Публ. А.Одинокова]. РГБ №6639 м, шифр Д.д. 48/104. 6 – ПСРЛ, Т. 14/1, Новый летописец, СПб., Тип. М. А. Александрова, 1910, с. 109-112. 7 – Рукопись Филарета патриарха Московского и всея России / [С предисл. П.А.Муханова]. Москва, 1837.
