Рассказы вернувшихся с Великой Отечественной. Документы.
Родился Василий Владимирович 23 марта 1912 года в селе Исады. К началу войны Василий был семейным человеком. У них с женой Марией Ивановной было двое детей. Работал плотником, делал рамы в домах, создавал и другие плотницкие творения. Но пришла война.
15 августа 1941г. его впервые вызвал по мобилизации повесткой Спасский райвоенкомат в числе 11 земляков села Исады и д.Аргамаково. 10 из них были записаны в команду, убывавшую в 26-й запасной танковый полк, располагавшийся в г.Калуге. Все 1905 – 1912 годов рождения, отслужившие срочную службу, подготовленные. Полк готовил экипажи для новейших лёгких танков Т-60, выпуск которых начал московский завод №37. Мало известная машина тем не менее участвовала в важных сражениях Великой Отечественной войны, а также в войне с японской армией в 1945г. Немцы прозвали её в начале войны «неистребимой саранчой». Согласно недавно принятому Постановлению правительства, отправка танков с заводов промышленности должна была производиться только в составе укомплектованных личным составом подготовленных маршевых рот. Для выполнения этого решения при заводах создавались учебные подразделения с целью подготовки экипажей для выпускаемой предприятием техники. Но на этот раз Василия, а также Жукова Александра Егоровича вернули домой. Вероятно, штат команды был набран, а у них были обстоятельства, по которым можно было дать отсрочку от мобилизации. Возможно, это спасло их, выживших в той войне, пятеро из команды, направленной в Калугу, погибли.
(Воспоминания старшей дочери Евдокии.)
Папу взяли на войну в 1942 году, т.к. была тяжело больна его мать и маленькая я (1 год).
Вторая мобилизация Спасским РВК состоялась 4 июня 1942г.
К октябрю 1942г. Василий Владимирович воевал в качестве стрелка 768 стрелкового полка 138-й стрелковой дивизии. Вероятно, он получил также специальность связиста или поддерживал подразделение связи. Затерялась фотография, на которой он снят с катушкой провода в руках.
(Воспоминания старшей дочери Евдокии.)
Под Сталинградом в бою они соединяли полк с полком (проверяли линию связи – прим. Летописца) и увидели перелом провода. Товарищ взял провод в рот и зажал зубами обрыв, и связь заработала.
Отец рассказывал, что была поздняя осень, был бой, вокруг никого живых не было. Отец был ранен в ладонь правой руки, рукавица была полна крови.
Был бой, он был контужен и ранен. Он услышал, что подходят немцы, молодые ребята, двое. Он им говорит: «Добейте меня». Ему очень не хотелось попасть в плен. А они, проходя мимо, ответили по-русски: «Живи дедушка!» А «дедушке» было 30 лет, весь обросший и уставший, раненый. Он пополз к оврагу, чтобы укрыться. В овраге тёк ручей. Отец захотел попить. Вода в ручье была красной от крови. Воды он напился. Отец говорил: «Я вздохнул, у меня появились силы». Он пополз искать своих, полз 4 суток. На пути попадались капустные поля. Капуста была мёрзлой. Отрывал по одному листу, согревал дыханием и жевал. Дополз до своих, они отправили его в госпиталь.
Немцы чувствовали себя хозяевами и победителями, поэтому отца не убили, т.к. думали, что русские уже побеждены.
«Гитлеровцы были храбры в начале удара, но они оказались беспомощными в борьбе даже с остатками групп бойцов, решивших умереть, но не пропустить противника».
(В.И.Чуйков. Сражение века.)
Эти события происходили 17 – 24 октября 1942 года, о чём свидетельствует донесение о безвозвратных потерях 138-й сд за октябрь. В нём Василий Минаев числится пропавшим без вести 20 октября на заводе «Баррикады» г.Сталинград. Командирам не было известно, что с ним произошло, и о том, что ему удалось выжить. В этом его судьба, как две капли воды, схожа с судьбой сержанта его же дивизии И.И.Свидрова. О произошедшем с ним 24 – 27 октября он вспоминал:
«Тяжело раненного, контуженного, переправили меня на другой берег Волги и эвакуировали в тыл. После выздоровления вернулся в строй и сражался на других фронтах. В госпитале узнал, что наш гарнизон считали целиком погибшим, а родным послали похоронную».
(Левин Ю.А. Сталинградские дни и ночи.)
Всё это случилось в том месте Сталинграда, который позднее назовут «остров Людникова»…
Ю.А.Левин в книге «Сталинградские дни и ночи» так описывает его.
«Нет, не ищите его на карте, этот остров не имеет ничего общего с географией. Его родила война, а точнее — условия Сталинградской битвы.
Октябрь сорок второго был для защитников Сталинграда одним из самых тяжелых месяцев. К середине месяца врагу удалось выйти к Волге севернее завода «Баррикады». В это время на правый берег реки переправилась 138-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник И.И.Людников. Ей была поставлена задача не допустить захвата фашистами завода.
138-я выполнила приказ. Она сдержала натиск врага и не пустила его на «Баррикады». Однако противник, подтянув свежие силы, сумел в ноябре выйти к Волге южнее завода. Таким образом, дивизия полковника Людникова была отрезана от своих соседей и прижата к реке. Впереди, слева и справа — враг, позади — Волга. Дивизия вроде на острове оказалась. А остров тот был не так уж велик — 700 метров по фронту и 400 метров в глубину. Насквозь простреливался противником.
138-й пришлось сражаться с наседавшим врагом в полной изоляции, в отрыве от главных сил 62-й армии, от соседей и даже своих тылов, которые находились за Волгой.»
Восстановить стык с соседними нашими частями дивизии удалось только 22 декабря. В дивизии осталось всего 500 человек.
…
Утром 14 октября части 6-й полевой армии Вермахта начали наступление в северной части Сталинграда в направлении тракторного завода и завода «Баррикады». На 4-километровом отрезке фронта было сосредоточено 3 пехотные и 2 танковые дивизии при активной поддержке 4 воздушного флота Люфтваффе. Уже 15 октября гитлеровцам удалось выйти к Волге севернее завода «Баррикады».
…
«С утра 15 октября противник ввел в бой свежие силы (305-ю пехотную дивизию) и продолжал развивать наступление на юг и на север вдоль Волги. Его артиллерия простреливала наши боевые порядки насквозь, авиация по-прежнему обрушивала на город тысячи бомб.
Однако разрубленная пополам армия продолжала сражаться…
В ночь на 16 октября на правый берег Волги был переброшен полк дивизии Ивана Ильича Людникова (650 сп – прим. Летописца), который мы сразу ввели в бой севернее завода «Баррикады», где у нас был наиболее слабый фронт обороны.
В эту же ночь одна пехотная (389-я) и одна танковая (16-я) дивизии врага, усиленные механизированными полками, возобновили наступление. Они стремились уничтожить части Северной группы, которые дрались в окружении, обороняя поселки Рынок и Спартановка. А с утра 16 октября три пехотные (305-я, 100-я и 94-я) и две танковые (14-я и 24-я) дивизии бросились в наступление на юг вдоль Волги, стараясь смять наши боевые порядки.»
Сводка от 16 октября сообщает: «Командарм решил: вводом в бой 138-й стрелковой дивизии на рубеже Волховстроевск, завод «Баррикады», Скульптурный задержать дальнейшее продвижение противника вдоль Волги на юг, в тыл армии».
«В ночь на 17 октября на наш берег переправились остальные два полка дивизии Людникова. Мы их тотчас же ввели в бой… 138-я стрелковая дивизия Людникова прибыла в Сталинград из состава 64-й армии, конечно, не в полном составе. Она понесла значительные потери на Дону, затем на реке Аксай и в 64-й армии… (Переправившись через Волгу, дивизия заняла оборону в районе завода «Баррикады» и его Нижнего поселка – прим. Летописца.)
Командующий 4-м воздушным флотом Рихтгофен упрекал Паулюса и Зейдлица, что немецкая пехота бессильна использовать результаты бомбовых ударов: «Наши самолёты, уже бомбят на расстоянии броска гранаты перед своей пехотой, которая ничего не может сделать с русскими».
Из сводки за 18 октября: «18 октября армия продолжала вести тяжёлые оборонительные бои на центральном участке фронта, где наши части, понеся большие потери, израсходовали все свои резервы. Плотность боевых порядков резко уменьшилась, образовались промежутки внутри полковых боевых порядков, особенно в 138-й и 193-й стрелковых дивизиях…
138-я стрелковая дивизия в течение ночи вела бой на северо-западной окраине завода «Баррикады» и очищала этот район от мелких групп противника. С утра 18-го вела тяжёлые бои с наступающим противником силою до пехотной дивизии с танками, непосредственно севернее и западнее завода «Баррикады», до берега Волги…
768-й стрелковый полк вёл бои с танками и пехотой противника северо-западнее завода «Баррикады», где отдельным автоматчикам удалось проникнуть в юго-западный угол завода. Командиром дивизии приняты меры к их уничтожению…
17 октября в бою за завод «Баррикады» подбито 45 танков и уничтожено до 2000 солдат и офицеров. За 18 октября по неполным данным у противника подбито 18 танков и уничтожено до двух батальонов пехоты.»
(В.И.Чуйков. Сражение века.)
…
Кем же были те русские, что оставили раненного Василия Владимировича в живых? Ответ на этот вопрос долгие десятилетия замалчивался историками войны. Советскому государству «неудобно» было признать, что Великая Отечественная война во многом продолжила давно, кажется, законченную войну Гражданскую. Но известные сегодня документы и многочисленные воспоминания ветеранов подтверждают, что со стороны гитлеровцев нам противостояли не одни «власовцы». К сожалению, в составе 6-й полевой армии немцев в Сталинграде в числе перебежчиков, военнопленных, решивших сотрудничать с немцами, «хиви» (добровольных помощников), местных казаков, насчитывалось свыше 50 тысяч русских. Использовались они далеко не всегда на подсобных обозных, строительных работах или подвозе боеприпасов, но и в качестве боевых единиц.
…
Внук одного из однополчан Василия Владимировича – участника обороны завода «Баррикады» (его имя — Фёдор Иванович) даёт пересказ событий тех дней. 16 октября части 138-й стрелковой дивизии располагались в лесу юго-западнее хутора Старенький. Вместе с пополнением его дед попал в 3-й батальон 768-го стрелкового полка.
— В сумерках нас построили и повели к переправе. Вскоре мы вышли на берег Волги, и началась посадка на суда. В колонне по одному, отделение за отделением, по тропам заходили мы на катера, баржи, моторные паромы. Наш взвод оказался на катере. Через несколько минут мы отчалили. И тут вдруг вспыхнул ослепительный яркий свет, осветив Волгу и плывущие суда. Недалеко от катера появились всплески взрывов снарядов и мин. очень неуютно мы себя почувствовали. С места высадки нас повели вдоль берега Волги на север. Примерно часа через полтора мы поднялись от берега реки и стали проходить мимо разрушенных жёлтых домов. Немного позднее я понял, что это был Нижний посёлок «Баррикады». Затем нас вели через заводскую территорию. Мы проходили мимо разрушенных цехов, в которых стояли большие искорёженные и даже опрокинутые станки. Не доходя метров сто пятьдесят до северной заводской стены нас остановили, приказали рассредоточиться и окопаться. Наш 3-й батальон вначале занял вторую линию обороны, впереди нас в трёхстах метрах закрепились подразделения 1-го и 2-го батальонов нашего полка. Им предстояло первыми встретить наступающих гитлеровцев. События развернулись сразу после рассвета, мы не успели, как следует, осмотреться. На небольшой высоте пролетел немецкий самолёт, и скоро появилась целая армада пикирующих бомбардировщиков «Ю-87». После бомбёжки начался артобстрел. Выбить нас с первого раза немцам не удалось. Через некоторое время по нам опять стали бить миномёты.
Боец понял, что ранен в спину. Лейтенант показал ему, где находится медсанбат. Ему повезло — он дошёл до медсанбата живым. Медсанбат был оборудован в подвале. Проснувшись ночью, он услышал голос соседа: «Наверх не выходи, там немцы». Оказалось, к вечеру немцам все же удалось захватить часть территории завода «Баррикады», в том числе и над госпиталем. Врачи и медсестры с группой раненых успели уйти. К счастью, под заводом находились траншеи с проложенными трубами большого диаметра, по ним к оставшимся раненым пришли два сержанта и вывели тех, кто мог идти.
Под утро 19 октября Фёдор Иванович и ещё четверо раненых были переправлены на левый берег, стали искать полевой госпиталь. Он располагался в палатках. Здесь пришлось пережить ещё одно испытание. Пожилой, сухощавый, невысокого роста подполковник медслужбы вынимал осколки без наркоза. Было так больно, что Фёдор Иванович терял над собой контроль. Лечение проходило в селе Житкур, добирались до которого через Ахтубу, Ленинск, Капустин Яр. Госпиталь в селе Житкур был заполнен до отказа. Все лечение заключалось в том, что у солдат регулярно обрабатывали и перевязывали раны. В остальном, они были предоставлены сами себе.
— Прошло три недели, мои раны заживали плохо, — вспоминал Фёдор Иванович — однажды, после осмотра, врач сказал, что меня отправят на станцию Эльтон, в госпиталь.
Но в другой госпиталь его не отправили. Произошла какая-то ошибка и вместо госпиталя он отправился на фронт.
В какой части Василий Владимирович продолжил воевать после излечения от ран, пока не установлено.
Форсирование Днепра.
(Воспоминания младшей дочери Любови.)
Бой был страшный. Немцы атаковали и с суши, и с воздуха. Мы переправлялись на плоту, кто-то вплавь, кто-то хватался за доски, брёвна. Ужас! Кругом рвались снаряды, тонули люди, Днепр был красным от крови, но нам удалось переправиться. Как только мы вышли на берег, побежали врассыпную. С воздуха продолжали бомбить. Когда всё утихло, я понял – вокруг никого. Пополз, куда глаза глядят. Не знаю, сколько полз, сколько шёл, от голода сводило живот. Увидел мёртвую лошадь. Нож был с собой, отрезал лодыжку, пожевал сырого мяса, оставшийся кусок спрятал, прикопал листвой, воткнул прут. Прилёг отдохнуть. Когда проснулся, обнаружил, что лодыжки нет. Кто-то раскопал тайник и стащил всё. Может, собака? С поля меня подобрал наш отряд. Опять Господь миловал! При форсировании Днепра он получил ранение в бедро.
Воспоминания о войне в рассказах Василия Владимировича были связаны с постоянным чувством голода, побеждавшего страх смерти, к нему часто добавлялся холод и грязь. Это жизнь пехоты на войне. Голодные и холодные, они всё равно шли вперёд и давили, били врага. Когда кончались силы, поддерживала вера в Бога.
(Воспоминания внучки Валентины.)
— Шла перестрелка, мы сидели в окопе. Когда всё утихало, фашисты пускали осветительные ракеты. Когда небо просветлело, мы увидели убитую лошадь.
Дедушка первым подполз к лошади, чтобы отрезать мясо. Отрезал часть от шеи, вернулся на своё место, развели костерок, сварили. Затем другие двое солдат ещё делали вылазки за мясом.
(Воспоминания старшей дочери Евдокии.)
Однажды на Украине отряд наткнулся на колодец, набитый полностью детьми. А сверху лежала дохлая лошадь, чтобы дети не смогли вылезти из колодца.
…
Шли много, долго, по 25 км в сутки. Особенно плохо зимой. Увидев лесок, чтобы отдохнуть, рубили ветки. Отдыхали 30 минут, чтобы не замёрзнуть. Некоторые падали, умирали.
Папа на войне был и разведчиком. Ходили с товарищем в разведку. Зимой на лыжах и ползком, все в белом (в белых маскировочных халатах – прим. Летописца), а летом в (обычной) солдатской форме.
(Воспоминания внучки Елены.)
— Шли мы по полю, на котором росли помидоры. Мы наелись помидор и с собой набрали. И много солдат с помидор заболело.
В Польше
(Воспоминания старшей дочери Евдокии.)
Зашли в дом к полячке: «Пани, дай покушать!» Хозяйка поставила еду. Наши сказали: «Ешь сама». Пани покушала, потом мы начали есть. А во дворе увидели свинью пудов на 15 (с мою кровать). Хорошая свинка, вот бы нам такую!
И ещё. Ехал на коне по Польше, кто-то из местных наставил на меня пистолет – я увернулся. Опять жив!
…
(Воспоминания внучки Валентины.)
— Деда, а ты убивал на войне фашистов?
— Был в окопе, дрались с немцами в рукопашную. Немец меня лупанул – я отскочил. Я ему врезал – он отскочил. В итоге я его прикладом уложил. И не раз, не два было…
Часто упоминал реки Висла, Одер и маршалов Жукова и Рокоссовского.
В пригороде Берлина зашли в дом, попросили поесть. Хозяйка говорит: «Битте»,- и показывает на погреб. Мы вытащили несколько банок тушёнки, открыли, а там попадались человеческие ногти. Мы не стали есть. Солдат предупреждали – много не есть, можно умереть после голодовки. (!)
С ручным пулемётом Дегтярёва (на сошках) дошёл до Берлина, где встретил Победу. Когда объявили капитуляцию, около Рейхстага обнимались, плакали, бросали пилотки. А домой возвратился поздней осенью 1945г., по снегу. Смастерил себе санки (он плотником был) и приехал со станции Шелухово, привёз с собой трофеи: губную гармошку, острейшую опасную бритву, алмаз для резки стекла, бинокль, ружьё, тёмно-синюю юбку и 10 м ткани. Позднее ружьё, бинокль, ткань и юбку поменяли на вытерки картофельные во время голода 1947 года.
Умер 25 июля 1981 г. Умирал и кричал: «За Родину! За Сталина! Ура! Победа!»
(Воспоминания внучки Наталии.)
— Дедушка, что самое главное на войне?
Я думала, что он ответит: храбрость, смелость, сила. Но он ответил по-другому:
— Главное на войне – не отбиться от кухни. Если отбился – всё, ты — не солдат, не жилец.
— А как же смелость? Разве это не главное?
— Ну, этого-то у нас никто не отнимет!
Василий Владимирович вернулся с войны домой в конце 1945 года, 6 декабря. Последним местом его службы был 66 отдельный рабочий батальон. Видно, пригодились его умелые руки плотника в армии после Победы. И вернувшись в Исады, он продолжил трудиться в колхозной плотницкой бригаде, строительство предстояло обширное. В 40-е – 60-е годы были возведены все хозяйственные здания и сооружения, новыми жилыми домами была перестроена и вся сельская округа. Вырастил троих детей, дождался внуков. Добрую память о себе оставил Василий Владимирович Минаев.
Источники
Сайт tankfront_ru.
Чуйков В.И. Сражение века. — М.: Советская Россия, 1975.
Левин Ю.А. Солдаты Победы. — Екатеринбург: Банк культурной информации, 2005.