9 апреля 2024 года на телевидении состоялась премьера фильма телеканала «Вместе-РФ» в серии «Деревни России» о селе Исады на Оке. Он был так и назван — «Исады». Съёмки проходили на берегах Оки в июне 2023 года, во всю цвела липа, старые лиственницы выпускали молодые побеги мягких иголок. Звучал рязанский говор, его ещё можно изредка встретить. Пели прежде неслыханные песни Курчакова Антонина Фёдоровна, Исаева Мария Семёновна, нарядная Елисеева Любовь Алексеевна. Были кадры о сердце нашей земли — Старой Рязани с участием ведущего археолога Стрикалова Игоря Юрьевича. Выступал на воде со своими воспитанниками и судами собственной постройки Шаров Николай Владимирович. А осенью творческая группа снимала в Москве сюжеты с нашим знаменитым художником Виктором Ивановичем Ивановым. Как всегда, точны были его слова о нашей земле и человеке, обо всём, что нас окружает.
Все ждали выхода фильма. Вопросы сыпались постоянно. Когда и когда? Но авторы сказали так: документальное кино быстро не делается. Я бы добавил: хорошее документальное кино. Фильм оказался ярким, с прекрасной съёмкой и развитием сюжета. Впрочем, как и другие из серии «Деревни России». Всё честно, без натяжек, прикрас и идеологии. Фильмы киностудий прежних лет, хотя нам и дороги, местами страдали от «нужных» для власти слов. Этот рассказ об Исадах, снятый настоящими художниками кино, останется теперь, как память о наших днях. Достойный получился. За это благодарим и всегда ждём в гости сердечных и внимательных ко всему людей съёмочной команды:
Несколько месяцев назад было сделано важное открытие в источниковедении — атрибутирован синодик (книга для поминовений), хранившийся с 1918 года в Румянцевском музее (позднее — Ленинской библиотеке, ныне — Российской государственной библиотеке). Синодик был изъят в числе других ценностей в Спасском уезде Рязанской губернии. Московскими эмиссарами «от культуры» в уездном городе Спасске самые большие ценности помещичьих усадеб были отобраны из числа изъятого и вывезены в Москву. Часть из них, как водится в подобных обстоятельствах, осела по домам самих эмиссаров, которые позднее стали именоваться не только музейными работниками, но и коллекционерами. Когда коллекционерам требовались деньги, они благополучно продавали часть своих коллекций своим музеям, в которые годами ранее они не были сданы после научных командировок. Так в Румянцевском музее (позднее — РГБ) появился «фонд Долгова». История напоминает множество подобных «коллекций» из блокадного Ленинграда, когда неслыханные семейные ценности приобретались «коллекционерами» у умиравших людей за кусок хлеба.
Монастырь располагался в пойме Оки на песчаной дюне (ныне отделён руслами реки, образующими остров) и существовал до рубежа 18-19 веков, был упразднён в ходе екатерининской реформы по секуляризации церковного имущества. Его деревянные храмы обветшали, были закрыты и утрачены. Рядом с ними имелся древний некрополь, на котором, с большой долей вероятности, были похоронены попечители монастыря из рода знаменитого спасителя России Прокопия Петровича Ляпунова — его сын Владимир и другие члены рода.
Синодик начал составляться в 1701 г. и продолжал дописываться примерно до 1742-го. Но статьи основных богатых дворянских родов появились в первые годы.
В числе поминальных статей синодика значится 3 близких рода Ляпуновых, которые чтили этот монастырь, их представители проживали поблизости.
Открытием синодика стала поминальная роспись членов рода царевича Сибирского Василия Алексеевича. Находка стала неожиданностью. Сведения о земельной собственности царевича в окрестностях монастыря ранее не были широко известны.
Как в небольшом и достаточно удалённом от крупных городов монастыре появилась роспись потомков бывшего властителя Сибири Кучума? Сам Кучум после поражений от казачьего атамана Ермака Тимофеевича ещё долго воевал, но потерял власть над Сибирью и умер в степях. Его жён и детей торжественно привезли в Москву. Царь сохранил за ними высокие звания членов царской семьи (царевичей) и осыпал милостями. С тех пор потомки Кучума жили в столице и стали служить русскому царю.
Как Грушецкие связали потомков Кучума с Романовыми
Молодой царь Фёдор Алексеевич, едва вступая в возраст зрелости, стал быстро проявлять свою независимость от опеки бояр. И жениться он решил по любви и совету своих друзей на представительнице незнатной семьи смоленского дворянина польского происхождения – дочери Семёна Грушецкого Агафье.
Для всех Грушецких настал звёздный час. После царской свадьбы, состоявшейся в 1680 году, на них посыпались милости, в т.ч. боярские звания и земельные владения. Боярами стали называться родители невесты: Семён Фёдорович и Мария Матвеевна (иногда ошибочно писалась Ивановной*). «Боярыня Мария» заняла знатное положение при дворе. В числе пожалованных лично ей царём было несколько поместий под Москвой, а также в Шацком уезде «полсела Сасово с деревнями Вялсы и Мордвиново» и в Рязанском уезде село Дегтяное. Успенский Оболочинский монастырь располагался всего в 5 км юго-западнее Дегтяного.
Возвышение Грушецких сделало завидными невестами двух сестёр Агафьи. На одной из них, Анне, вскоре женился царевич Сибирский Василий Алексеевич, приблизившись таким образом и к царской семье.
В июле 1681 г. Агафья родила царю сына, но на третий день скончалась от родовой горячки, ещё через неделю умер и ребёнок. Современники сообщали о том, что эти события очень повлияли на здоровье царя, он сильно скорбел, что не помешало ему через 7 месяцев жениться на другой. Бывшая тёща, боярыня Мария, лишилась сразу всех постов при дворе. Начиная с 1683-го, все пожалованные царём имения она стала передавать или продавать второму зятю — Василию Алексеевичу, царевичу Сибирскому: в 1683 – рязанские имения, в 1688 – подмосковные. Мария Грушецкая скончалась монахиней в 1690 году и была похоронена в московском Вознесенском монастыре.*
О владельцах села Дегтяного
Предшествующую историю владения Дегтяным можно приблизительно отследить со времени воцарения династии Романовых. Ценность села, расположенного на Оке, в ближайшей округе бывшей столицы княжества очевидна. Вероятно, после изгнания поляков из Москвы и возведения на престол Михаила Романова в 1613 году Дегтяное получил во владение самый влиятельный из оставшихся в живых и около новой власти руководитель Первого ополчения – князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Из трёх главных лиц этого ополчения Прокопий Ляпунов был убит, Иван Заруцкий подался в разбойники. Князь Трубецкой был назван новой властью «спасителем Отечества» и пожалован огромными областями земель, а также более мелкими, но богатыми, владениями в разных частях страны. Среди них было Дегтяное в непосредственном соседстве с землями потомков руководителя ополчения Прокопия Ляпунова в Старорязанском стане. Вероятно, после смерти князя, оставшегося бездетным, в 1625 имение перешло к его второй жене Анне Васильевне. За ней оно оставалось примерно до конца 1620-х.
Приблизительно с 1628 или 1630 имение, по-видимому, в связи со смертью вдовы Трубецкой и отсутствием потомков, стало выморочным, вернулось в число дворцовых сёл и было пожаловано князю Алексею Михайловичу Львову. Львов владел им до своей смерти в 1653 (по другим источникам в 1656) году. Но и у него после 4-х жён детей не было. Для промежутка с 1656 по 1681 владельцы Дегтяного пока нам не известны.
>Дегтяное оставалось за царевичем Сибирским Василием Алексеевичем с 1683 по 1718, когда для него самого настали чёрные времена. Это владение отражено в том числе в переписной книге 1709 года. Во время царской опалы все поместья были отобраны и вернулись приблизительно в 1727 году.
Связи потомков Кучума через Долгоруковых с Ляпуновыми
Другим браком Сибирские царевичи стали связаны с родом Долгоруковых. Брат царевича Василия Дмитрий Алексеевич был женат на Ксении Владимировне (в девичестве Долгоруковой), правнучке Прокопия Ляпунова и внучке его младшего сына Льва. В те времена родовые связи имели большое значение, их придерживались, ими пользовались для достижения положения в обществе, должностей и денег. Всех носителей той же фамилии, несмотря на дальнее родство, а также родственников породнившихся через браки семей (представители таких семей считали друг друга «свойственниками») всё равно почитали своими. Таким образом, царевичи Сибирские находились «в свойстве» с Долгоруковыми и Ляпуновыми.
Позднее, в начале 1730-х, сын царевича Василия Алексеевича Сергей женился на Анастасии Михайловне Долгоруковой. Связи между родами ещё более укрепились.
Ляпуновы ещё раньше царевичей Сибирских стали заключать супружеские союзы с Долгоруковыми. После возвышения Прокопия и его гибели, до начала XVIII века, это случалось трижды. Итогом одного из таких союзов стал переход в 1708 году ляпуновской вотчины в Исадах к роду Долгоруковых после свадьбы Агафьи Лукиничны Ляпуновой и Ивана Ивановича Долгорукова. Мужская линия от Прокопия Ляпунова пресеклась на его внуке Луке. Между кланами Ляпуновых и Долгоруковых установились многочисленные прочные связи. Где один брак, там и целый ряд тянется.
В окрестностях Оболочинского монастыря царевичи Сибирские были непосредственными соседями с Ляпуновыми, а с 1708 – Долгоруковым Иваном Ивановичем. Обе семьи были жертвователями, содержали Оболочинский монастырь!
Дело царевича Алексея
Царевич Алексей. (Худ. Ф.К. Бернард.)
Все помнят о том, что Пётр I или заморил в тюремном застенке, или прямо приказал казнить своего старшего сына царевича Алексея. Алексей воспитывался не теми воспитателями, придерживался отличных от отца взглядов на жизнь, чурался многих реформ Петра I и во многом, наоборот, поддерживал старинный уклад, собственный путь России. Царь заточил мать Алексея в монастырь против её воли, чтобы жениться на иностранке с туманным прошлым. Гнев царя против сына увеличился с появлением наследника от новой жены. Пётр доходил до угроз расправы над Алексеем, поводом для которых было нежелание и неспособность сына с неистовством отца участвовать в продвижении государственных дел. Алексей был с детства запуган, труслив, нерешителен и, вследствие этого, склонен к подлости и наветам. Несмотря на это, многие несогласные с деяниями Петра I не исключали, что Алексей может стать наследником, собирались вокруг него и общались между собой. Многие члены этого кружка деятельно участвовали в реформах Петра, но в то же время выстраивали отношения с Алексеем, давали ему советы, втирались в доверие на всякий случай.
Долгоруков Василий Владимирович. (Худ. Г.-Х. Грот.)
Затем последовал побег Алексея за границу и возвращение его царскими посланцами. Обманами и обещаниями отеческой милости его заманили в Россию, где он сразу же попал в тюремные застенки, началось царское следствие. Сначала его морально ломали, а ближе к концу применили и физические пытки. Алексей сам много рассказывал, стараясь отвести от себя любое обвинение, отрицать самое очевидное в своих поступках, всё, что знал и не знал, придумывал многое на ходу. Выдал всех, кто с ним общался, многих оклеветав выдумками. По делу царевича Алексея были схвачены и подвергнуты пыткам самые влиятельные люди. Среди них оказались генерал-фельдмаршал Василий Владимирович Долгоруков (двоюродный брат владельца Исад Ивана Ивановича Долгорукова) и царевич Сибирский Василий Алексеевич.
Царевич Сибирский Василий был виновен в том, что отправлял царевичу Алексею Петровичу несколько писем. Алексей заявил, что Василию была известна его переписка с русскими за границей, которые способствовали его побегу. Доверенный человек Алексея, также находившийся под следствием, заявил, что сибирский царевич знал о побеге Алексея и хвалил его, а также «взял у несчастного Алексея Петровича на сохранение червонцы и утверждал, что духовник царевича протопоп Егор повенчал царевича с предметом его увлечения Ефросиньей».**
Царевич Сибирский Василий был схвачен. Его избивали и подвешивали на дыбе, но он упорно отрицал все наговоры и ни в чём не сознался. Лица, проводившие следствие, постановили «учинить его свободным, a где ему жить, о том великий государь укажет». Пётр I своим указом 24 марта 1718 сослал царевича Василия в Архангельск. О его жизни в Архангельске современники писали противоположные вещи. Те, кто надеялся заслужить расположение государя, лили на него грязь и сообщали о том, что он якобы стрелял там по куполам церквей, сокрушался, что его предки потеряли власть в Сибири, а иначе был бы он там правителем. В то же время есть сведения об участии его в обновлении местных церквей. Доносы на Василия возымели некоторые последствия. Царевичу, его братьям и потомкам запрещено было впредь именоваться царевичами, но только князьями Сибирскими, дабы обезопасить царские права на Сибирь от притязаний представителей этой семьи.
Царевич Василий Алексеевич был прощён, вероятно, как и Долгоруков, после коронации Екатерины I. После воцарения Петра II – сына казнённого Алексея Петровича, ранее отобранные имения вернулись Сибирским.
Запись рода царевича Василия Сибирского сделана в синодике Оболочинского монастыря, вероятно, между 1701 и 1709 годами, до начала царской опалы. Дегтяное принадлежало в то время царевичу, который, судя по посещению им или его близкими монастыря, бывал там и чтил его. Среди поминавшихся за упокой можно достаточно достоверно выявить тёщу Василия «боярыню Марию» (ум. 1690), брата Григория Алексеевича (ум. 1685), жену Григория Анну (ум. 1688). В то же время синодик упоминает имена некоторых людей как живущих. Любопытно, что среди них нет жены Василия Анны Семёновны. Имя самого Василия стоит уже само по себе в заглавии статьи, следовательно, он был жив. Нет вообще упоминаний об их сыновьях Якове (род. 1709), Сергее (род. 1710) и Фёдоре (род. 1717). Это свидетельствует о том, что они ещё не родились.
Пребывала ли семья царевича во время его архангельской ссылки в Дегтяном или в других местах, неизвестно. Но возвращение в Дегтяное было. Есть вероятность, что в утраченном некрополе Оболочинского монастыря рядом с Ляпуновыми были и могилы родных царевича Сибирского Василия Алексеевича. Может быть, и сам царевич похоронен там. Не случайно ведь он или его близкие завещали вечное поминовение членов его рода в храмах именно этого монастыря.
Писцовые книги XVI-XVII века — одни самых древних источников знаний об окрестностях Старой Рязани, они дают описания земельных владений, рек и озёр, названий многих урочищ и другие описания окрестностей села Исады. Большая часть этих названий прошла через века и сохранилась до сих пор. Основной задачей описаний было установить и закрепить размеры земельных владений, полей, лугов, рыбных и бортных мест для правильного и законного наделения ими владельцев, для закрепления пожалований дворянам, поместий и вотчин монастырям. Налоги в царскую казну в то время платились в зависимости от размера земельных угодий, в первую очередь пахотной земли. Но качество угодий везде было различным, государству трудно стало справляться с уловками налогоплательщиков, которые старались скрыть свои доходы. С 1630-х годов начались реформы, переводившие налогообложение на новую основу, расчётной единицей которой стал двор (дом с прочими хозяйственными постройками) тяглового, подвластного своим господам, населения. С каждого тяглового двора положено было платить налоги. Немного позднее дошла очередь до подушного (поголовного) обложения этого населения. Реформы продолжились в 1670-х годах. Задачей новых переписных книг был учёт количества дворов, в которых проживали крестьяне и бобыли. Они перечисляли состав только мужской части подворий, вплоть до полугодовалых мальчиков, женская налогом не облагалась.
Если с крестьянами более-менее всё понятно, то кого называли бобылями — мнения расходятся. В более позднее время бобылём называли в просторечии вконец обедневшего крестьянина, потерявшего свою семью и личный надел земли. Такие люди вынуждены были батрачить у хозяев или нищенствовать. Но исконное значение слова бобыль, видимо, было иным. Они жили как на селе, так и в городах, занимались как земледелием, так и были ремесленниками, мелкими торговцами, часто нанимались на работу. Бобыли платили особый налог (оброк) землевладельцу, называемый «бобыльщиной». Более того, на вновь осваиваемых русским государством землях Поволжья и Предуралья, заселённых финно-угорскими и тюркскими народами, бобылями становились часто представители местного населения, платили ясак (налог с инородцев) и часто переходили в местное служилое (нёсшее военную службу) сословие тептярей. Иными словами, основной чертой бобылей было их положение свободных людей, которые были достаточно бедны и искали источник для своего существования в различных областях, часто связанных с воинской службой.
Переписные книги 1637-1640 гг по владениям Владимира Прокопьевича Ляпунова в Исадах, а затем 1678 года по владениям стольника Луки Владимировича Ляпунова сообщают нам о высокой доле бобыльских дворов относительно крестьянских. Особенностью Исад было то, что они сосредотачивались не на южной, вотчинной (закреплённой за хозяином навсегда и передаваемой по наследству), части села, приближённой к церкви Воскресения Христова, а на поместной (она могла быть изъята у дворянина царём и передана в другие руки), расположенной к северу от Глухого ручейка. Семьи бобылей в Исадах были многочисленны детьми, что не даёт повода считать этих бобылей утратившими семью нищими. На той же части Исад располагались и дворы других землевладельцев, Чевкина и Колтовского, в основном также бобыльские. Мы помним, что Ляпуновы, как и Чевкины с Колтовскими, были потомственными дворянами-воеводами. Прокопий и его сын Владимир, а затем и Лука Владимирович обязаны были снаряжать с собой в боевые походы примерно от 18 до 24 послужильцев (боевых холопов), причём не менее половины этого отряда должны были быть конными. Такое войско могло жить в Исадах и Аргамаково (Руднево), где были все условия для размещения людей, кормовые угодья для животных. В стенах Переяславля (Рязани), на подворье Ляпуновых, содержать их всех было тесновато и накладно. Вполне можно предположить, что свободные люди и даже обедневшие представители старых рязанских боярских родов (дети боярские) могли поступать на службу к Ляпуновым, Чевкиным и Колтовским, заключать договор займа средств — кабалу, лишавшую их взамен личной свободы. Постепенно такие кабальные люди могли отходить от ратных обязанностей, например, за ненадобностью или по немощи и старости. Они переходили в разные времена в пахотные солдаты, черносошные (лично свободные) крестьяне или крестьян-однодворцев, могли уйти на службу митрополиту Рязанскому в монастыри, откуда монахи (чернецы) также привлекались к воинской пограничной, дозорной и станичной службе, наряду с казаками. Ещё позднее, во времена Екатерины II, из черносошных и монастырских часто они становились уже лично зависимыми от помещика крепостными крестьянами.
Относительно исадских крестьян и бобылей нужно заметить, что они часто и в значительном количестве в 1620 — 1670-е годы бежали с земли. Пограничные крепости и казачье сословие были относительно недалеко, начинаясь от Ряжска и уходя в сторону истоков Воронежа. Некоторые источники прямо указывают, куда они бежали — на Дон, пополняя ряды не только городового и станичного, но и вольного донского казачества. Бывшие боевые холопы хорошо знали походную воинскую жизнь и легко могли сняться и уйти в казаки, бросив все обязательства к бывшему господину, особенно в голодные, моровые годы, при упадке хозяйства землевладельца от неурожаев и прочих напастях.
Исследователь времени позднего средневековья на Рязанской земле М.Б.Оленев приводит в своих работах любопытные свидетельства, что на времена налоговых реформ XVII века приходится резкое вытеснение из документов и общественного бытования древних славянских имён, которые заменяются сугубо именами в честь христианских святых. К таким именам относились, например: Безсон, Добрыня, Дружина, Ждан, Замятня, Истома, Меньшик, Милован, Ненаш, Неустрой, Поздняк, Томил, Третьяк и другие. Автор приводит доказательства (не давая им объяснений), что в основном носителями старославянских имён, а также прозвищ были не крестьяне, а бобыли. Судя по всему, имея личную свободу, они также имели большую независимость и устойчивость в обычаях. Это обстоятельство также укрепляет нас в мыслях, что бобыли в старорязанской округе могли являться переходным по своей природе младшим воинским сословием.
Наряду с именами всегда существовали прозвища, которые попадали и в документы. Фамилия закреплялась, как правило, за выдающимся по каким-то причинам или жизненным обстоятельствам человеком. Она выделяла его из сообщества того сословия, к которому он принадлежал. Человек мог быть носителем определённых ценных умений (кузнец, плотник) или происходить из необычной среды (чернец, бывший служитель церковного владыки — архиерея), иметь выдающийся внешний отличительный признак. Но в XVII веке фамилии редко оставались устойчивыми в бедных сословиях. Род, едва начав именоваться по одному из своих выдающихся представителей, мог так же легко потерять прозвище или сменить его на другую «фамилию». (Фамилии, образованные от имени отца или деда стали распространёнными только в XVIII-XIX вв.)
Тем не менее, переписная книга 1678 года донесла до нас пару фамилий, которые бытуют в Исадах и сегодня. Одна из них — Чернецов. Она была достаточно распространённой, т.к. выходцами из чернецов могли быть разные люди в соседних селениях (вспоминаем ближайший к Исадам Оболочинский монастырь). Следовательно, они могли оказаться просто однофамильцами. Пока мы не можем с точностью сказать, что Чернецовы наших дней — потомки живших в Исадах во второй половине XVII века. По сведениям переписной книги 1637-1640 гг, Антон Лукич по прозвищу Чернец, бежал вместе с братом Акимом Лукичом в 1636 году. В книге 1678 года перечислены два двора их четверых сыновей, которые уже назывались все Чернецовыми.
Весьма укоренившейся к тому времени и также распространённой была фамилия Кузнецов. Открытием книги становится прозвище одного из представителей рода Кузнецовых — Ленбина. Оно стало основой одной из сдревнейших исадских фамилий — Лебиных (Лёбиных). Сидор, сын Акинфия, по прозвищу Ленбина был в 1678 году главой своего двора, на котором проживал также его родной брат Ермолай с сыном. У самого Сидора было 3 детей. Женская часть двора была обычно равна мужской. Таким образом, не самый большой двор Сидора состоял примерно из 12 человек.
От чего произошло прозвище и одна из первых наших фамилий? Лен (лён) — это не известное всем растение. Сидор не выделялся бы из числа односельчан тем, что возделывал лён, им занимались все поголовно. Ещё одно значение этого слова почти вышло из употребления, так назывались шейные сухожилия, жилы. Сидор был обладателем жилистой крепкой шеи! Суффикс и окончание слова (-бина) как раз и означает нечто выдающееся, большое. Сходны по своему образованию слова: ложбина и чужбина. И тут обращусь к воспоминаниям своего детства и имени нашего дорогого заслуженного художника Виктора Ивановича Иванова… Как-то очень пытливый и доброй души человек подметил, что на картинах Иванова изображены знаменитые «рязанские затылки», как он их назвал, сильные жилистые и худощавые шеи наших мужиков. Он показал в художественном альбоме картины, и я случайно запомнил это меткое определение на всю жизнь! Совпадение? Но этот внимательный человек был несколько сродни Лёбиным!
Удивительно, что на 1678 год доля крестьянских и бобыльских дворов, у глав которых были фамилии, составляло более половины, 52%. Вот они:
Крестевы
Корелины
Ласины
Королевы
Кузнецовы
Зуборевы (Зубаревы)
Воронины
Владычнины
Паршины
Бродышевы
Замятнины
Мешуровы (Мишуровы)
Чеченевы
Плотниковы
Гуселковы
Истомины
Чернецовы
Шуваевы
Теснины
прозвище Бессонка
прозвище Ленбина (Кузнецов)
Если переписные книги 1637-1640 гг (по Исадам) ранее публиковались исследователями, то публикация книги 1678 года (РГАДА. Ф.1209. Оп.1. Д.13343. Л.646-652об.), видимо, будет первой в нашем прочтении. На благо будущих исследователей!
«В селе в Исадех на церковной земле двор попа Ивана да у него, попа Ивана, во дворе бобыль Фатка Иванов.
Двор попа Харитона да двор дьякона Данилка.
За Лукою Володимеровым сыном Лепуновым в вотчине в селе Исадех крестьянских и бобыльских дворов.
Двор Харлашко Савельев, у него детей: Андрюшко да Евтюшка. У Андрюшки сын Ивашко 5 лет.
Двор бобыль Мишка Иванов, у него 3 пасынка: Калинка да Савка, да Васка Вавиловы дети. Да у него ж племянник Сенька Мамонов, у Сеньки сын Васка. Да у него ж зять Е(гуп)ка Игнатов.
Двор бобыль Юрка да Елисейко, да Митка Антоновы дети. Юрки детей: Мишка да Минька 10 лет. Да у него ж двоюродные братья: Фетька да Демитька Арьтемьевы дети (К)рестевы. Да с ними же, Юрькою, брат их сведеной Зиновейка Давыдов.
Двор Павко Трифанов, у него детей: Левка да Васка. У Левки сын Исайко 2 лет. Да с ним же, с Левкою, двоюродный брат ево Лахтионка Назарьев. У Лахтионки детей: Афонка, Гришка 10 лет, Васка 3 лет.
Двор бобыль Гришка да Еремка Афонасьевы дети. У Гришк(и) детей: Антипка 10 лет, Пронка 3 лет. Да с ним же, Гришкою, пасынок Епифанка Исаев сын. У Еремки Афонасьева детей: Крисанка да Евтюшка, Яшка 9 лет, Сенька 6 лет.
Двор бобыль Панька Василев сын Ласин. У него детей: Яшка да Стенька, да Сафонка 10 лет. Да с ним же племяник ево: Савка да Гришка, да Якушка Большой Демидовы дети. Яшка Меньшой в бегах. Бежал во 174 [1666] года. С ним же, с Панькою, брат ево сведеной Амелька Андреев сын. У него, Амельки, детей: Федотка, Евтюшка 10 лет, Васка 7 лет. У Савки сын Тимошка 6 лет.
Двор бобыль Марчка Семенов. У него детей: Иевка да Макарка. У Иевки сын Стенька 8 лет. У Макарки сын Самошка 3 лет. Да с ним же племянник Васка Игнатьев да Терешка Марков. У Терешки сын Федка 3 лет.
Двор Максимка да Силка Ивановы дети Корелины. У Максимки детей: Кирилка да Ульянка. У Кирилки детей: Анашка 5 лет, Фирска году. У Силки детей: Трушка 8 лет, Елфи(м)ка 4 лет.
Двор Порфенька да Сенька Михайловы дети Меньшога. У Перфилки детей: Фетиска 10 лет, Титка 3 лет. У Сеньки детей: Амелка 13, Ерофейка 10 лет, Пронка полугода. С ними же брат их двоюродной Зеновейка Степанов сын Меньшога. У Зеновейки детей: Фомка 10 лет, Пронька 7 лет. Да с ними ж, Парфенькою да Сенькою, племянники их: Дейка да Давытка, да Антошка Евдокимовы. У Стеньки сын Стенька 8 лет.
Двор бобыль Юрка Семенов да с ним приемыш Серешка Микифоров. У Серешки сын Юрка 2 лет. У Юрки зять ево, Гаврил Григорьев.
Двор бобыль Акиньфейка да Давытка, да Волотка Борисовы дети Королевы. У них зять Пронька Иванов. У Проньки детей: Яшка да Стенька.
Двор крестьянинь Абрамка Никонов сын Королев. У него детей: Яшка 14 лет да Данилка 5 лет, да Тимошка году. Да с ним же племянники: Нестерка да Се(н)ка, да Тараска Пахомовы дети. Да с ним жа брат их сведеной Мамонка Иванов. У Мамонки сын (Ив)ка трёх.
Двор Микитка да Якушка, да Сафрошка, да Петрушка, да Гурка 15 лет, да Фонька 10 лет Борисовы дети Кузнецовы. У Микитки детей: Зотка 3 лет. У Якушки сын Фомка полугоду.
Двор Сидорка – прозвища Ле(н)бина да Ермошка Акинфеевы дети Кузнецовы ж. У Сидорки детей: Мосейка да Васка, да (Я…). У Ермошки сын Минка 3 лет.
Двор Фетка да Елиска, да Митрошка Ивановы дети Воронины. У Фетки сын Гришка. У Елисейки детей: Елфимка да Игнатка, да Силка 12 лет, да Ивашка 7 лет. У Митрошки детей: Епифанка 14 лет да Мартинка 4 лет.
Двор бобыль Гришка да Сенка Самойловы дети. У Гришки зять Фетка Мелент(тьев) да у Фетки сын Зеновейка 2 лет. Да с ними ж брат их двоюр(одной) Ивашка Федоров, у него сын Вакулка.
Двор бобыль Андронка да Фомка Прокофьевы дети Зуборевы. У Андронка зять Аниска Федотов. У Фомки сын Ивашка 12.
Двор бобыль Ивашка да Харитошка, да Панка Ивановы дети. Да с ними ж двоюродные братья: Ивашка Фёдоров, у Ивашки сын Мишка 12 лет да Ивашка 5 лет. Да у Ивашки детей: Сидорка да Стенка, да Стенка ж, да Стенка Меншой 12 лет, да (Ачверч)ка 5 лет, да Арефейка 3 лет. У Сидорки сын Игнатка 2 лет.
Двор бобыль Дениска Макаров да Елфимка Макаров же. У Дениски детей: Абакумка 6 лет да Оска 5 лет, да Фетиска 3 лет. У Елфимка сын Петрушка.
Двор бобыль Ивашка да Гаврилка Кондратьевы дети Бродышевы. У Ивашка детей: Артюшка да Ларка 10 лет. У Гаврилки детей: Артюшка да Мишка 10 лет.
Двор бобыля Кирюшка Васильев. У него детей: Мишка да Кондрашка 9 лет, да Юрка 4 лет, да Сенка году.
Двор бобыль Малофейка Семенов. У него детей: Петрушка да с ним же 2 пасынка: Яшка да Ивашка Дарофеевы дети. У Яшки детей: Панька 8 лет да (Яш)ка 5 лет.
Двор бобыль Афонка Артемьев сын Замятнин. У него детей: Митка 10 лет да Андрюшка 3 лет. Да с ним же, Афонькою, зять ево Антошка Алферьев да племянники: Власка да Федка Пакратьевы дети Замятнины. У Власки детей: Симонка 10 лет, Пронка 3 лет.
Двор бобыль Порамошка да Кузка Мартиновы дети. У Куски сын Ивашка.
Двор Андроша Емельянов сын Владычнин. У него детей: Ивашка да Ивашка ж, да Кирюшка с Лазарка. У Ивашки Болшого сын Панка 8 лет да Ивашка 6 лет.
Двор бобыль Алешка Савелев. У него детей: Васка да Юрка. У Васки детей: Мартинка 8 лет да Федоска 6 лет. У Юрки детей: Филка 8 лет да Кондрашка 3 лет. У него ж, у Алешки, внук Кленка Иванов 8 лет. Да с ним же племянник Матюшка Викулин. У Матюшки детей: Сенка да Акинфейка 10 лет, да Олешка 8 лет. Да у Матюшка ж Викулина племянник ево Абрамка Кондратьев.
Двор бобыль Гришка да Сафонка, да Андрюшка Григорьевы дети Мешуровы. Да у них же племянник К(л)енка Савелев. Да Вка Мишуров же сыном с Тимошью бежали в 171 [1663] году.
Двор бобыль Микишка Яковлев сын Мишуров. У него детей: Венедихтка 12 лет да Рамашка 10 лет. Да с ними ж, Микишкою, брат ево двоюродной Назарка Алексеев. У Назарки детей: Петрушка да Фомка 14 лет, Першка 10 лет, Фролко 2 лет. Да у Назарки ж племянник Артюшка Мартинов. Да с ним же, Микишкою, зять ево Карпушка Васильев. У Карпушки сын Гришка 2 лет.
Двор Екимка да Захарка Ивановы дети Паршина. У Екимки детей: Мартинка да Карпушка 10 лет. У Захарки детей: Сенка да Ютка да Федка 10 лет. У Семки Захарьев сын Ивашка 3 лет. Да с ним же двоюродныя братья: Кирюшка да Ивашка да Дениска Спиридоновы дети Паршина ж. У Кирюшки Сафрошка. Да у них же племянник Антипка Антонов.
Двор Кирюшка Федоров. У него детей: Калинка да Малофейка, да Сафонка, да Матюшка, да Игнатка 10 лет. У Малофейки детей: Кузка 5 лет, Карпушка 3 лет, Стенка году.
Двор бобыль Кленка да Алешка Прокофьевы дети Паршина. У Кленки детей: Петрушка 9 да Мартинка 6 лет, да Акинфейка 3 лет. У Алешки сын Ивашка полугоду.
Двор бобыль Андрюшка Иванов да у него ж племянники: Сенка да Васка, да Михейка 9 лет Сидоровы дети.
Двор бобыль Дарофейка Кондратьев. У него детей: Микитка да Ивашка. У Микитки детей: Гурка 5 лет да Антошка году. А Ивашки сын Аничка 2 лет. У Дарофейки племянник Дронка Елистратов. У Дронки детей: Елфимка 8 лет да Панка 4 лет.
Двор бобыль Карпушка да Елисейка Купреяновы дети. У Карпушки детей: Афонка да Якушка 4 лет. Да у Елисейки сын Петрушка. Да у них же брат их Костка Алексеев. У Костки детей: Алешка 7 лет да Самошка полугоду. У Карпушки пасынок Парфенка Федоров.
Двор бобыль Селиверстка да Гаврилка Козмины дети. У Селиверстки детей: Андрюшка да Митка, да Васка, да Харитонка 12 лет.
Двор бобыль Пронка Савелев сын Чеченев. У него детей: Фолимошка 12 лет да Ивашка 8 лет. Да у него ж племянники: Фектистка да Кондрашка, да Юрка 12 лет Филиповы дети, да у него ж Федка да Оска Петровы дети.
Двор бобыль Данилка да Анцифорка Семеновы дети Плотниковы. У Данилки сын Игнатка, у Анцифорки сын Пронка да Наумка.
Двор бобыль Микитка да Евтифейка Филиповы дети Гуселковы. У Микитки детей: Левка да Арефейка 8 лет, да Якушка 6 лет. У Евтюшки детей: Максимка да Викулка. Да у него ж, Евтюшки, пасынок Алимпейка Трифонов.
Двор бобыль Марчка да Ивашка Ивановы дети Истомина. У Ивашки детей: Сафронка 10 лет да Юрка году. У Марчки зять Гришка Филатов. У Гришки детей: Пронка 5 лет да Митка полугоду. Да у них же двоюродной брат Фочка Леонтьев сын Истомин.
Двор бобыль Ивашка Фомин. У него детей: Костин да Ивашка 10 лет.
Двор Елфимка Анофреев сын, прозвище Бессонка. У него брат Левка Андреев. (У емел) сын Абакумка да у него ж, Елфимки, пасынок Гурка да Костентинка, да Анисимка Остафевы дети. У Левки детей: Тимошка да Рамашка 7 лет. Да у него ж племянник Ивашка Степанов 15 лет.
Двор бобыль Гурка Алексеев да Якушка, да Ермошка, да Петрушка Савелевы дети. У Гурки зять Евстейка Устинов. У Якушки детей: Андрюшка 10 лет да Антошка 6 лет.
Двор бобыль Стенка Дементьев. У него детей: Карпушка да Ермошка. У Карпушки детей: Сенка 8 лет да Еремка 6 лет. Да Мишка, да Юрка Евфремовы дети. Да у него ж зять Панка Карпов. У Панки детей: Артюшка 10 лет да Ларка 6 лет.
Двор бобыль Андрюшка Васильев. У него сын Карпушка году. У него ж племянник Овросимка Иванов. Да у него ж зять Титка Павлов.
Двор бобыль Ивашка да Кирюшка Антоновы дети Чарнецовы. У Ивашки детей: Мишка 5 лет да Де(м)ка 2 лет. У Кирюшки сын Гришка 4 лет. Да у них же брат сведеной Федка Степанов. Да у него ж племянники: Ивашка Авдокимов.
Двор бобыль Сенка да Сидорка Екимовы дети Чернецовы. У Сенки детей: Ивашка да Петрушка. У Сидорки сын Кленка 3 лет. Да у них же племянник Фодейка Фомин полугоду, да Титка, да Микитка 30 лет, да Ивашка 8 лет Крисанфовы дети.
Двор бобыль Меркушка Иванов сын Шуваев. У него детей: Ивашка да Бориска 8 лет, да зять Микитка Максимов.
Двор бобыль Ларка Яковлев сын Теснин. У него детей: Гришка да Архипка, да племянник Левка Прокофьев.
11 дворов крестьянских, а людей в них 99 человек, 32 двор бобыльских, а людей в них 257 человек. (Ково) ево за Лукою Лепуновым в селе Исадех в вотчине крестьянских и бобыльских 43 двора, а людей в них 356 человек.»
Крестовоздвиженская церковь в селе Рясы. 1950-е годы. Уничтожена в 1956 году.
Мы получили прекрасный очерк по итогам генеалогических исследований Игоря Кондрашова о происхождении некоторых фамилий села Ряссы. Ранее село называлось Верхними Рясами, т.к. оно располагалось по берегам верхнего течения речки Рясы. В давние времена в низовьях той же речки, неподалёку от Муратово, также была расположена небольшая деревушка, называемая, в отличие от крупного села Верхние Рясы, Нижними Рясами. Позднее Нижние Рясы исчезли, а Верхние в начале XX века слились с соседней деревней Аргамаковой (не путать с одноимённой в приходе села Исад) и стали называться просто Рясами (или Ряссами). Автор исследования ведёт свои корни по материнской линии из Ряс. Но в ходе своих поисков он установил, что его предки были переселены в начале XIX века в Верхние Рясы из Аргамакова (исадского прихода) помещиком Григорием Павловичем Ржевским во время продажи исадского имения Кожиным. Во владении Ржевского тогда находились обширные земли, разбросанные лоскутами в старорязанской округе. Все они достались этому знаменитому владельцу крепостного балета по наследству через несколько поколений по материнским линиям, а изначально они принадлежали ещё Ляпуновым. Затем дочь Луки Владимировича Ляпунова стала Долгоруковой, её дочь стала Мещерской, а её дочь уже Ржевской в замужестве. В это лоскутное одеяло входили наиболее крупные части в приходе исадской церкви (Исады, Аргамаково, Муратово), более мелкие в сёлах Верхние Рясы, Задубровье, деревне Воружка. Поэтому при всех упомянутых землевладельцах то реже, то чаще случались перемещения между этими селениями крестьян, в основном выдаваемых замуж девиц. Но крупных переселений семьями не отмечалось. Из Исад и Аргамакова девиц в Задубровье и Рясы выдавали редко. Между 2-й и 3-й ревизией (переписями населения 1748 и 1761 года) таких случаев было 3 в первое село и 1 во второе. В то же время обратные потоки выдаваемых замуж девиц были значительно мощнее, по 12 невест из Задубровья и Ряс.
Приблизительно в 1810-1811 году Ржевский переселил в Верхние Рясы 2 семьи полностью и третью семью разделил, из неё 1 душу (речь только о мужской части семей) оставил крестьянствовать в Рясах, 2 братьев взял себе в дворовые (к ним были взяты в дворовые ещё 4 человека, по 1 из разных семей) и оставшуюся часть семьи из 3 мужчин переселил в Задубровье. Также ещё одна семья была переселена в д.Воружка. Таким образом, наши селения тесно связаны кровными узами испокон веков.
Кроме того, в Рясах отмечен большой приток переселённых из тверских имений Ржевского, из Торжокского (Новоторжского) уезда. Таковые случаи в Исадах были редки, известны 2 девицы из упомянутого уезда, деревень Далекуши и Свёклиной, выданных замуж в исадском приходе в 1806 году. Обе деревни находились в составе исконного родового имения Ржевских вокруг села Коростково, оно принадлежало ещё деду Григория Павловича, капитану флота Матвею Васильевичу Ржевскому. «Тверской след» в Рясах был более внушительным. Отметим, что село Ряссы являются родиной матери нашего уважаемого художника Виктора Ивановича Иванова, которому исполнится в этом году 100 лет. Теперь дадим слово самому автору исследования.
«За время изучения своей родословной в Рязанском областном архиве накопился достаточный объем информации для помощи в поисках своих предков тем, чьи корни из этого села. Все данные ограничиваются 1899 годом.
Попробуем проследить историю некоторых крестьянских семей села Рясс. В исповедальной росписи за 1899 год встречаются следующие фамилии (некоторые из них менялись время от времени) крестьян.
Алексахин (Меркашев)
Амелькин
Барыкин
Белобородов
Башкиров (ФИЛИН)
Бирюков
Бобров
Боронина
Буняшин
Буробин
Вальков
Гусев (Гуськов)
Дрынков
Ермаков
Жунов
Журавлев
Зотов
Ионов
Исаева
Истомин
Кирюхин
Лемешов
Летков
Мусатов
Печалин
Попов
Прошкин
Рогозин
Сидоров (Ушанов)
Силин (СЕЛИВАНОВ)
Солодухин
Туляков
Ушанов
Филаткин
Чаругин
Шатков
Всё ниженаписанное является результатом анализа архивных документов и не претендует на истину в последней инстанции.
Алексахины.
По последней ревизии числились за капитаншей Авдонковой Марией Ивановной. Родословная, на данный момент времени, прослеживается до середины 18 века. Фамилия, видимо, образовалась от имени Александра Леонтьева (Леонтьев это не фамилия а отчество, раньше говорили Александр сын Леонтьев) 1740-1808.
Амелькины.
Имеют общих предков с Ионовыми. Происходят из крестьян Тверской губернии. Принадлежали Ржевским. Фамилия взята, вероятно, от имени Емельяна Зосимова (уволен со службы для прокормления матери кантонист, крестьянин, его отец Зосим Иванов рекрут в 1830).
Барыкины.
Появляются в Рясах после 1830 года, когда произошел раздел наследства после смерти Ржевского Григория Павловича (18.10.1763 — 11.05.1830. Действительный камергер, рязанский вице-губернатор).
Дополнение. После изучения метрических книг села Заполья удалось выяснить, что ветка Барыкиных в Рясах — это часть древа Барыкиных из Заполья. Году так в 1849 из Заполья в рясскую семью перевели мальчика 13 лет (младший самый) приемышем, как тогда говорили. Он женился на дочери главы семьи и это стала линия рясских Барыкиных.
Башкировы (они же Филины).
По последней ревизии, числились за капитаншей Авдонковой Марией Ивановной. Появляются в Рясах в 1825 году.
Белобородовы.
Ситуация схожа с Барыкиными. Происходят из Села Заполья.
Бирюковы.
По последней ревизии числились за капитаншей Авдонковой Марией Ивановной. Линия прослеживается на данный момент на начало 19 века.
Бобровы.
Появляются в Рясах относительно недавно. В 1850 году, куплены Авдонковыми из Пронского уезда у Леонтьевых.
Боронины.
1899 году фамилия эта встречается один раз — у вдовы Прасковьи Филипповой Борониной. До этого она была за мужем за Вальковым Семеном. По моей версии они все же были крепостными Ржевских. По метрикам 1869 года встречается некто Боронин Александр Андреев, который, в свою очередь, был переведен Ржевскими из Заполья в 1845 году.
Буняшины.
Старожилы села. Переведены Ржевским Григорием Павловичем из деревни Аргамаковой (после продажи деревни Кожиным) в 1811 году.
Буробины.
Вышли из одного корня с Печалиными. Происходят из крестьян Тверской губернии. В Рясах появились в 1824 году. По последней ревизии за Ржевской Екатериной Соломоновной.
Вальковы.
За Ржевскими. Первое упоминание в ревизской сказке 1834 года. Откуда переведены пока не удалось выяснить. После долгих поисков удалось определить место выхода. И так в ревизской сказке 1834 года после раздела наследства действительного камергера Ржевского Григория Павловича (18.10.1763 — 11.05.1830), Село Рясы перешло его сыну Михаилу Григорьевичу (1795-1856), который, поговаривают, был прототипом всем известного поручика — героя многочисленных анекдотов. Жена его Екатерина Соломоновна в девичестве Мартынова — старшая сестра Николая Соломоновича, противника Лермонтова на его последней дуэли.
В списках крестьян села Ряс появилась семья Тимофея Степанова (его потомки и будут рясские Вальковы). Откуда их барин перевел или купил, данных не было. В окладной книге 1816 и 1834 годов ничего об этом так же не сказано. Попалось мне дело о наследстве (датировано 1830 годом) Григория Павловича Ржевского, где он в своем духовном завещании описывает все свое имущество и владения, что кому достанется и т д. Почерк там еще тот, пару раз я брался прочитать сей документ, но все никак до конца не мог осилить. Пришлось набраться терпения, так как это один из немногих документов, который мог навести, хотя бы задать, направление поиска.
Под 16 пунктом идет следующая запись: «Да без земли купленных мною с аукционного торга в Рязанском Губернском правлении и поданной из Рязанской Гражданской Палаты в 1829 году шесть душ мужского пола Спасского Узда села ИНЯКИНО».
Дальше дело техники. Место выхода — село ИНЯКИНО Спасского уезда Рязанской губернии. инякинские и рясские Вальковы имеют общего предка. Примечательно, что у крепостных фамилии зачастую не указывали в ревизских сказках и метрических книгах, а вот она, получается, была и одна на семью.
Гусевы (они же Гуськовы).
В Рясах прослеживаются до 1825 года. В 1858 году за Авдонковыми. Тут надо уточнить, что один из зятьев Гусевых взял, как бы сейчас сказали, фамилию жены, хотя сам он родом из Разбердеева, так что поиски по этой мужской линии могут увести хотя и в не далекую, но все же, другую местность.
Дрынковы.
Одна семья в 1899 году, глава семьи Александр Трофимов (1830 — 1900), отставной солдат.
Ермаковы, Чаругины, Гришины, Филаткины.
Из крепостных помещиков Ржевских.
Почему вместе? Все эти четыре рода имеют одного общего предка — Максима Фёдорова (1737-1812). Впоследствии от его внуков: Ермолая — пошли Ермаковы, Марея — Чаругины, Григория — Гришины, Филата — Филаткины. Одни из старожилов села, появляются в записях исповедальных росписей за 1747 год.
Жуновы.
Из крепостных Ржевских. Основатель рода Никифор Иванов родился в Аргамаково где-то в 1747 году и был подкинут, женился в 15 лет на племяннице своего приемного отца. Фамилия была изначально Жужуновы, потом, видимо, убрали лишний слог.
Журавлевы.
Из крепостных Ржевских. Переведены из Заполья в 1848 году.
Зотовы.
Из крепостных Ржевских. Основатель рода — Зот Кириллов (1803 — 1882) переведен со своим дядей Дмитрием Борисовым в Рясы из Аргамаково в 1811 году. По моей версии (притянута за уши, возможно) Зот Кириллов — сын Кирила Никифорова из рода Жуновых. Поиск Зота по сказкам Аргамаково за 1795 и 1811 года результата не дал. А вот женой Дмитрия Борисова была Прасковья Никифорова из Верхних Ряс, она же — сестра Кирила Никифорова. Возможно, что в ревизских сказках племянниками называли только по мужской линии. Вот, Зот — племянник Прасковьи, стал племянником её мужа Дмитрия. Для уточнения ответа на этот вопрос надо смотреть метрические книги за соответствующий период.
Ионовы.
Из крепостных Ржевских. В Рясах с 1824 года. Переведены Григорием Павловичем Ржевским из Тверской губернии. Фамилия, видимо, происходит от имени Иона (Иова) Иванова (1779-1833).
Исаевы.
Из крепостных Ржевских. С такой фамилией прослеживаются две не родственные между собой ветки. Первая происходит от общего предка с Жуновыми, основателем можно считать Исая Кириллова (1799-1880). Дальше, по моим исследованиям, прямая мужская линия заканчивается на сыне Исая — Иване (1830-1887), его дочь Акулина Иванова выходит замуж, и их дети по мужской линии впоследствии будут носить фамилию Исаевы.
Вторая (также из крепостных Ржевских) происходит от Исая Артамонова (переведен из Михалей в 1838 году).
Истомины.
Из мещан. В 1899 году в селе есть две семьи с такой фамилией (еще одна в Стерлигово), числятся как «рязанские мещане».
Кирюхины.
Из крепостных Ржевских. Общий предок с Прошкиными. Переведены из Тверской губернии в 1820 году. Фамилия, скорее всего, происходит от имени Кирилла Степанова (1801-1857).
Лемешовы (Лемешевы).
Из крепостных Ржевских. Переведены Григорием Павловичем Ржевским в 1815 году из Тверской губернии, Новоторжского уезда, сельца Коросткова. Линия по Тверской губернии прослеживается до начала 17 века, в писцовой книге 1646 года (РГАДА, ф.1209, опись 1, дело 372, «Переписная книга г.Ржева и Ржевского уезда переписи Я.И. Загряжского») записано так: «За Петром Андреевым сыном Нащокиным старое его поместье сельцо Коростково а в нём двор помещичий да тут жа в сельце двор… во дворе Старинные Кабальные люди Бориска да Гришка Онтипиевы дети прозвища Хохловы. У Бориски дети Мишка да Якимка, а у Гришки детей: Игнашко да Гараско, да Ромашко.» Кабальные люди – те, кто, по современным меркам, взяли в долг и вовремя не отдали, впоследствии стали крепостными.* Прозвище Хохловы указывает, видимо, на их происхождение с Украины.
Летковы (в современности Ледковы).
Из крепостных Ржевских. Переведены в Рясы из Исад в 1811 году.
Мусатовы.
Из дворовых помещиков Эртовых. По сказке 1858 года за Авдонковыми. В Рясах упоминаются (по тем документам, что я смотрел) с 1825 года.
Печалины.
Из крепостных Ржевских. Смотри информацию по Буробиным. Переведены из Заполья в 1824 году, а туда, в свою очередь, попали из Тверской губернии, Новоторжского уезда, деревни Свеклиной. Разделение семей произошло где-то в 1850-х годах.
Поповы.
Происходят из спасских мещан. В 1899 году в селе четыре семьи с такой фамилией.
Прошкины.
Из крепостных Ржевских. Общий предок с Кирюхиными. Переведены из Тверской губернии, Новоторжского уезда, деревни Далекуши в 1820 году в Заполье, а в 1824 году попадают уже в Рясы. Основателем фамилии можно назвать Прокофия (Прохора) Степанова (1800-1859).
Рогозины (Разины или Рогулины).
В 1899 году значится только один человек с такой фамилией — вдова Марфа Степанова (из рода Алексахиных). Муж ее Григорий Иродионов (1842-1898), похоже, был из дворовых господ Авдонковых.
Сидоровы.
Из крепостных Авдонковых (по 10-й Ревизии). Общий предок с Ушановыми. Хотя, ради справедливости, надо сказать, что в метрических книгах фамилия у одних и тех же людей записывалась то Сидоров, то Ушанов. Сделаем все же некоторое разделение.
Основателем фамилии можно считать Иосифа (Осипа) Сидорова (1815-1894). Отец его Сидор Ефимов имел еще одного сына — Харлампия (1804 — 1869), от которого как бы пошла ветка Ушановых. В ревизских сказках 1811 года числятся за девицей Александрой Николаевой дочерью Нестеровой.
Силины (Селивановы).
Из крепостных Ржевских. Вместе с Лемешовыми переведены из Тверской губернии в 1815 году, первоначально во вновь заселенную деревню Григорьевское, затем уже в Верхние Рясы. Фамилия взята, видимо, от имени Сила (Селивана) Иванова (1791-1850), как раз он со своим отцом Иваном Афанасьевым (1766-1815) и братом Михаилом были переведены в Рязанскую губернию. По Тверской губернии линия прослеживается до начала 18 века. Косвенно подтверждается общий предок с Лемешовыми.
Солодухины (Савельевы).
Из крепостных Ржевских. Старожилы села. Семейную линию можно проследить до 1745 года. Фамилия, скорее всего, образована от имени Савелия Андреева (1817-1898). В исповедке 1899 года было три семьи Солодухиных.
Туляковы.
Из крепостных господ Авдонковых (по сказке 1858 года). Основателем рода можно считать Никифора Андреева (1837-1893). Дальше него линию проследить будет довольно трудно, так как в сказке 1858 года и исповедке 1844 года указан приёмышем, а значит, надо «копать» метрические книги.
Ушановы.
Смотрите Сидоровых.
Филаткины.
Смотрите Ермаковых.
Чаругины.
Смотрите Ермаковых.
Шатковы (Шашновы).
Из крепостных Ржевских. Тут некоторая запутанность. В 1899 году есть некоторая вдова Шаткова Екатерина Михайловна, муж ее из рода Гришиных — Яков Григорьев (1825-1883), сын их Федор Яковлевич как бы должен быть Гришин, а в метриках указывается как Шатков (или Шашнов). Может быть, после отмены крепостного права, с разделом имущества решили поменять фамилию, остаётся только догадываться.
Вот такая, вкратце, история фамилий жителей села Рясс, указанных в исповедальной росписи Крестовоздвиженской церкви за 1899 год.»
* — Кабальными назывались договоры, по которым лично свободные (вольные) люди поступали на службу к богатым землевладельцам, дворян или боярам, получая за это некоторую денежную сумму. Условием, обеспечивающим возврат суммы был отказ от личной свободы и выполнение определённых работ на господина. В добровольную кабалу могли вступить не только вольные крестьяне, но и обедневший дворянин или сын боярский часто нанимался в боевые холопы к дворянину, беря обязанности несения вместе с ним воинской службы в походах. Полученные от господина деньги он тратил на закупку оружия и доспехов, коня. В обязанностях дворянина было привести на воинский сбор с каждых 100 четвертей имевшейся у него в окладе земли не менеен 1 конного и 1 пешего послужильца (боевого холопа). По истечению определённого кабалой срока получивший деньги обязан был их вернуть и возвращал свои права вольного человека. Последнее право было отменено при Борисе Годунове. Зачастую кабальные люди не могли выкупить себя обратно и становились пашенными солдатами, затем крепостными крестьянами.
Те, кто внимательно читал книгу «Исады — рождённые в плеске волн«, конечно, помнят пастушка Казимирку из «литовского» полона, привезённого с войны после Андрусовского перемирия в малолетнем возрасте Лукой Владимировичем Ляпуновым, крещёного в Исадах по православному обряду и названного «Феткой». Проживал он до начала той войны в Смоленском уезде, что был тогда под властью Речи Посполитой. Казимирка, живший с семьёй у польского пана, был первоначально крещён католиком. Вероятно, его родители погибли, а подобрал его один из послужильцев, или, как их называли, «боевых холопов», нашего воеводы Митька Лазарев сын по прозвищу Болош с товарищами. В те времена каждый дворянин обязан был явиться к любому боевому походу сам в полном оружии, на коне, с припасами, а кроме того, привести с собой вооружённых и обозных послужильцев не менее, чем одного конного и одного обозного с каждых 100 четвертей земли своего поместного оклада. Дворяне получали за свою пожизненную воинскую службу не деньги, а надел земли с селениями и живущими в них крестьянами, называемый поместьем. Лука Ляпунов к концу войны имел оклад в 1120 четвертей, следовательно, при нём обязан был находиться конный отряд не менее, чем в 11 конных воинов и столько же пеших, включая людей, находящихся при обозе и занятых обустройством воинского быта. Если дворянин провинился, не явился на военный сбор, поместье царь мог отобрать. Поместье не могло передаваться по наследству, но наследник имел право его получить после ухода на покой или смерти отца в первоочередном порядке, если служил сам, но только в пределах своего поместного оклада (заработной платы, по-нынешнему). За особые заслуги царь мог пожаловать поместье в вотчину, которая уже принадлежала всем наследникам служилого человека.
Боевые холопы «в тегиляях и шапках железных».
К началу войны за возвращение утраченных во время Смуты Смоленска и Северских земель в 1654 году часть Исад уже была в вотчине Луки Ляпунова. В 1613 году, после венчания на царство первого из Романовых, Михаила Фёдоровича, Владимир Прокопьевич Ляпунов получил эту часть в вотчинное владение за заслуги своего великого отца и своё участие рядом с ним в воинских делах. Их воинскими трудами была спасена России как государство. Остальная часть Исад, а также Аргамаково (Руднево) были поделены у Владимира с другими именитыми дворянами: Чевкиным, Колтовским, Кругликовым. Как тогда говорили, земли находились «в жеребьях» (долях) с ними на условиях поместного владения. Столичный чиновник, подключник Кормового дворца, Прохор Кругликов значился одним из землевладельцев в Аргамаково ещё в 1646 году, позднее его владения переходят к Ляпунову. Лука Владимирович увеличил свою вотчинную часть на исадских землях, её граница с поместной землёй прошла по оврагу Глухого ручейка (вотчинная лежала от него в сторону церкви). Это название с веками было утрачено, но оно достаточно надёжно узнаётся в ручье, бегущем под Дёминой горой и выходящем на Болото (в окскую пойму) под поздним названием Карасёвой речки (по фамилии нескольких семей Карасёвых, проживавших в этом месте. Также полностью стала вотчинной земля деревни Аргамаково (Руднево). Об этом пожаловании царя Алексея Михайловича сообщает прочитанный несколько лет назад в Архиве древних актов (РГАДА) документ 1668 года.
Недавно мы рассказывали о случайно обнаруженной поминальной книге (синодике) Оболочинского монастыря. Там были перечислены несколько родовых кланов Ляпуновых, в том числе Луки Владимировича и его дяди Льва Прокопьевича. В синодике был приведён любопытный перечень битв при различных городах с поляками, турками, немцами, в которых явно участвовал кто-то из тех, чей род был размещён в синодике. Тот список в значительной своей части великолепно ложился на послужной список сражений Льва Прокопьевича. Но Лука Владимирович и Лев Прокопьевич оба были участниками Русско-Польской войны 1654-1667 гг, хотя находились в разных полках и в разных местах боевых действий. Под Смоленском они были оба, но во взятии города участие принимал Лев. Если сравнить прочие города, перечисляемые в жалованной грамоте, пройденные Лукой Владимировичем походами той войны, будет понятно, что мы не ошиблись. Они отличаются от городов синодика: Смоленск, Вильна, Брест. В упомянутой выше книге коротко описан подвиг Луки Владимировича, стоявшего с своим полком в 1658 году в Полоцке, когда он поспешил на выручку и спас от разгрома шедший к нему из Смоленска русский отряд, который подвергся нападению польских войск. Такие люди возвращали стране коренные русские земли. Об их самоотверженности и доблести, а также особенностях законодательства того времени повествует жалованная грамота. Боевые холопы Ляпуновых наверняка проживали в Исадах, как и на его городском подворье Переяславля-Рязанского, к ним мы ещё не раз вернёмся.
(Божиею милостию), мы, великий государь, царь и великий князь Алексий Михайлович, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержец, по своему царскому (милосердному) усмотрению пожаловал стольника нашего Луку Владимировича Ляпунова за его к нам, великому государю, царю и великому князю Алексию Михайловичу, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержцу и к нашим государским благородным чадом: благоверному царевичу и великому князю Алексию Алексиевичу и благоверному царевичу и великому князю Симеону Алексиевичу, благоверному царевичу и великому князю Иоанну Алексиевичу, и к великому Московскому государству многую службу, которая всчалась в прошлом в (1654) году*, после Поляновского докончания**, что было во многих разрушительных письмах вечному миру противенство учинено. И за те досадительства, за Божию помощью и надежды христианския, Пресвятые Богородицы молитвою, взяв непобедимое оружие – Святый Непобедимый Крест Господень, мы, великий государь, царь и великий князь Алексий Михайлович, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержец, сво(е)ю государскою особою, с царевичи, которые служат нам, великому государю, в Московском государстве, с Грузинским, и с Касимовским, и с Сибирским, и с боляры нашими и воеводы, и со многими нашими людьми на польское и на литовское ходили. И Смоленск, и Вильну, и Брест, и иные многие городы в Литве и на Белой России поимали, и Коруны Польския, и Княжества Литовскаго в дальних местах и походах великое одоление учинилось.
И в прошлом в (1667) году, января в 20 день, милостию того всесильного Бога и заступлением надежды христианския Пресвятые Богородицы, и силою Честнаго и Животворящего Креста Господня, и молитвами московских чудотворцев Петра и Алексия, и Ионы, и Филиппа к нашим, великого государя, царя и великого князя Алексия Михайловича, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержца, и детей наших государских, благоверного царевича и великого князя Алексия Алексиевича и благоверного царевича и великого князя Симеона Алексиевича, благоверного царевича и великого князя Иоанна Алексиевича, счастьем, будучи на съездех, великие и полномощные послы, болярин наш и наместник Шацкой Афанасий Лаврентиевич Ордин-Нащокин, с товарищи, с польскими и литовскими послы и комиссары договор учинили на перемирие на 13 лет и на 6 месяцев.*** А в те перемирные лета, за Божиею помощью, нам, великому государю, нашему царскому величеству, с братом нашим, с великим государем, с его королевским величеством, искать вечного миру, и в надежду того, во всякой помочи государственной против бусурман союз учинили.
А завоёванного за нами, великим государем, княжество Смоленское и Украина по Днепр, а уступили в сторону королевского величества по Двине реке все городы до Лифлянт, и договорную запись о чём вер(н)у учинили, к нам, великому государю, к Москве привезли. И мы, великий государь, царь и великий князь Алексий Михайлович, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержец, за те службы, которые с начала в нашем, великого государя, царственном, с благодарением всесильного Бога, в походе были и во все лета той войны с полки, в розных походах многое одоление над противными славне по всему свету показали, пожаловали его, стольника нашего Луку Ляпунова, похваляя его службу, промыслы и храбрость в роды и роды, с поместного его окладу, с (1120) четвертей, из его, Лукина, поместья в вотчину в Рязанском уезде, в Старорязанском стану жеребья села Исад на реке на Оке да деревнею Аргамаковым, Руднева тож, без жеребья. А по книгам письма и меры князя Василья Вяземского да подьячего Ивана Ковелина (1637) и (1638), и (1639), и по даче (1655), и по окладным книгам Переславля Рязанского, и осадного головы Михаила Колочова (1658), в том Луки Ляпунова поместье, в жеребею села Исад, написано пашни 92 четверти, а деревне Аргамакове, Руднева тож, без жеребья по тем же книгам письма и меры князя Василья Вяземского да подьячего Ивана Ковелина (1638) и (1637) написано пашни 134 четверти. Всего Луке Ляпунову в вотчину 200 четвертей в поле, а в дву по тому ж. И перешли сверх его окладу за вотчиною дачей с деревнею Аргамакова, Руднева тож, без жеребья 26 четвертей в поле, а в дву по тому ж. И теми перехожими четвертями владеть ему, Луке, в поместье.
И на ту вотчину велели есма дать сию нашу царскую жалованную грамоту, за нашею царскою красною печатью, и по нашему, великого государя, царя и великого князя Алексия Михайловича, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержца, царскому жалованию, та вотчина ему, стольнику нашему, Луке Ляпунову, и его детем, и внучатом, и правнучатом в роды их неподвижно, чтоб наше царское жалованье и их великое дородство и храбрая служба за Веру и за нас, великого государя, и за своё Отечество стояли мужественно. А в той вотчине он, стольник наш Лука Ляпунов, и дети его, и внучата, и правнучата, по нашему царскому жалованию, вольны и продать, и заложить, и в придание дать, а в монастыри той вотчины по душе не отдать. А будет, продаст в чужой род, а кто будет по роду его, похочет ту вотчину выкупить, и ему ту вотчину выкупить по Уложению. А будет у него, роду не останетца, и та вотчина отсанетца не продана и не заложена, и в приданые не отдана – и та вотчина взять на нас, великого государя, царя и великого князя Алексия Михайловича, всея Великия и Малыя, и Белыя России самодержца, в поместные земли.
Печатана нашего государства в царствующем граде Москве лета (1668) года, марта в 31 (день).
Примечания:
* — Пожалование стольника Луки Владимировича Ляпунова было совершено царём Алексеем Михайловичем за его службу во время Русско-Польской войны 1654-1667 гг.
** — Поляновский мир был заключён после Русско-Польской войны 1632-1634 гг, в ходе которой Россия пыталась вернуть утраченный ранее, в Смутное время, Смоленск. Осада города оказалась неудачной, армия Шеина была окружена и сдалась с условием выйти в Россию. Полякам не удалось развить успех, и стороны заключили мир, в целом сохранявший ранее сложившиеся границы, но польский король Владислав отказывался от притязаний на московский трон, на который был приглашён в 1610 году. Династия Романовых окончательно утвердила свои права в Московском государстве.
*** — Андрусовское перемирие 1667 года завершило 13-летнюю войну (началась в 1654 г.) с Речью Посполитой, в которой Россия пыталась вернуть Смоленск, Северские земли, включая Чернигов, утраченные в Смутное время. В ходе войны состоялась Перяславская рада, война со Швецией на прибалтийских землях. Кроме утраченных ранее земель, к России отошло всё Правобережье Днепра с Киевом, Запорожская Сечь переходила под совместное управление стран.
Событие сегодняшнего дня — концерт, открывающий творческую работу нового клуба в селе Исады. Концерт удался и поразил разнообразием талантов его участников! Если выступления хора были известны и ожидаемо хороши, то остальное удивило.
О том, что Дмитрий и Ольга Ерховы начали свои занятия с детьми на площадках Исадской школы, мы знали. Но количество участников и радость от выступления вышли за все пределы! Совершенства в пластике и чувства ритма всем молодым исполнителям танцев! Дмитрий приглашает на занятия и представителей более старших возрастов.
А исполнение песни Ольгой Ерховой в сопровождении танцевальной группы затмевало саму Розу Рымбаеву. Мощный и красивый голос Ольги просто потрясает! Теперь есть у кого поучиться вокалу.
Совсем неожиданным открытием стало выступление народного театра со «Сказом про Федота-стрельца…» Об актёрах на нашей земле ничего ранее не было известно со времён крепостного театра Ржевского. Всем удач в творчестве и приобщения к нему самых широких слоёв населения! Ждём новых программ на сцене клуба!
Пронкин Владимир Ильич на трибуне XXIV съезда КПСС.
Появился давно забытый отрывок из документального фильма, снятого в 1971 году, о жителях села Исады, тружениках колхоза им. Ленинского комсомола. Фильм Ленинградской студии документальных фильмов назывался «Беспокойные сердца».
Там жизнерадостные доярки, распевая песни, едут в луга в кузове бортового 51-го Газика, доятся рогатые коровы, Ока несёт свои воды, дымит выхлопами катерок, натужно тянущий загруженный паром… На крыше машинного отделения лежат, греются на солнышке люди с загорелыми лицами, плывут по реке знаменитые исадские гуси… Открытые с пойменных луговых просторов, то выплывают широкие виды тянущихся по береговому гребню Исад, заканчивающихся аллеей лиственниц и прекрасной церковью (сейчас их в такой красе от реки и не увидишь), то за летними дойками виднеются колокольня и остатки церкви в Киструсе… И в каждом из домов, наполняющих деревенские улицы, живёт множество таких же добрых и весёлых людей, как дояры Пронкины, Владимир и Нина, Ерхов Николай и все, все, все дальние и ближние… Вспоминать можно бесконечно, смотрите на постоянной странице!
Наш сайт снова жив! Это радует. А Виталий Филиппов продолжает нас радовать своими находками. Одна из них подходит как нельзя лучше к Дню матери. Несколько лет назад всем музеям страны пришлось особо потрудиться, чтобы выполнить важную задачу — наполнить самыми ценными своими экспонатами электронную базу «Государственный каталог Музейного фонда Российской Федерации». Работа оказалась востребована. Взгляд исследователя мог никогда не добраться до многих экспонатов, разбросанных по музеям страны, зачастую скрытых в запасниках и не появляющихся в основной экспозиции. Но электронная база даёт возможности простым поиском в сети Интернет получить выдающиеся итоги за короткое время, никуда не выходя из кабинета. Пример тому — наша находка.
В недрах Спасского краеведческого музея им. Г.К.Вагнера оказалась фотография, сделанная для «с/х выставки 1931 года» под названием «Ясли к-за им.Красной Армии с.Исады«. Аттрибутация фотографии не совсем ясна. То ли выставка проходила в г.Спасск (что маловероятно), то ли слово «Спасск» поясняло местоположение с.Исады в Спасском районе. Никаких сведений о проведении сельскохозяйственных выставок в 1931 г. в Рязани или Москве обнаружить не удалось.
Это наши Исады. Первые годы коллективизации. Крестьян, имевших, наконец, после малоземелья и революций приличные наделы полевой земли, достаточные для содержания больших семей, советская власть решила лишить земли и насильно поместить в колхозы. Мы многое знаем об этом времени по воспоминаниям наших земляков. Это время «раскулачивания», когда целые семьи самых трудолюбивых крестьян лишали не только личного скота, орудий труда, но и личного имущества, одежды, домашней утвари, их изгоняли из собственных домов, ссылали в Сибирь, Северный Казахстан, на поселения на северные окраины страны. Колхозное строительство встречало сильное сопротивление, но в течение нескольких лет оно было подавлено, крестьянство было загнано в бесправное положение, ограничено в свободе передвижения. Были поломаны судьбы многих семей самых деятельных и трудолюбивых крестьян. Большинство из выживших в ссылках никогда больше не возвратились на село и осело в городах. Вскоре страна получила жестокий голод 1932-1933 гг. Хлебные запасы силой отбирали у недавно созданных колхозов в города, вывозили в промышленные местности. Вымирали целые сельскохозяйственные области СССР. Это была плата за индустриализацию, построение промышленной мощи.
В прежние годы крестьянские семьи не знали яслей, кто-то из старшего поколения или старших детей опекал маленьких детишек дома. Мать могла брать детей с собой в поле, на работы, если на них выезжали всей семьёй. Новый колхозный уклад жизни предписывал безотлучную работу на чужих, общественных средствах производства, обязательность соблюдения времени работы, самостоятельность в определении места, распорядка дня и затрат усилий не принадлежали теперь самим труженикам, в том числе молодым матерям. От них требовался труд на общественных предприятиях. Одним из видов помощи матерям в то время стало создание детских яслей, в которых матери, в том числе кормящие, могли оставлять младенцев под присмотром нянь. Такие ясли появились к 1931 г. в Исадах.
Можно рассмотреть внутреннее устройство яслей. Это небольшое помещение в деревянном срубе-избе. Единственное его окно, по-видимому, выходило на южную сторону, сквозь него проходят лучи солнца на фотографии. В левом углу виден некий небольшой помост-возвышение непонятного назначения. На стенах висит много картин в рамках и плакаты. Где находились те первые ясли? О чём говорит обстановка? Мы знаем, что к 1938-1939 гг, когда были закрыты почти все храмы в округе, ясли поместили в отнятое у старообрядцев с.Исады деревянное помещение церкви Св.Уара. (Заведовала яслями в те годы Полина Селивёрстовна Цепляева, о судьбе которой мы многое знаем из рассказов её внучки Натальи Ринд.) Церковь была сложена из добротных огромных брёвен и располагалась на окраине села, недалеко от современного перекрёстка улиц Шатрищенская и Школьная. Но на фото 1931 год, вряд ли это помещение бывшего храма. Хотя именно в 1931 году старообрядческий епископ Павел (Туркин), кафедра которого располагалась в Исадах, был арестован и отправлен в первую ссылку. Загадка расположения яслей в 1931 г. пока не раскрыта.
С прошедшим праздником Казанской иконы Божьей Матери и соединённого с ним дня памяти об изгнании поляков из Москвы в 1612 году! Мы в этот день, как обычно, поминаем собирателя Первого ополчения Прокопия Петровича Ляпунова, с которого всё и начиналось.
Накануне всех празднований давний друг нашего сайта Виталий Филиппов помог с ещё одной «ляпуновской» находкой. Что бы мы делали без Виталия?! Он прислал ссылку, на публикацию Российской государственной библиотекой (РГБ, бывшая Ленинская) части своих фондов в сети Интернет. Там были выложены карты «кожинских» поместий времён крестьянской земельной реформы, о существовании которых мы знали, да руки до них не доходили. Это само по себе ценно, но фонд раскрыл ещё одну тайну, ещё более древнюю…
Опубликованный РГБ фонд называется в библиотеке Собранием рукописных книг С.О.Долгова.(1) В нём находилось несколько документов, связанных с Исадами и другими местами Спасского уезда. Откуда такое совпадение? Кто же такой Долгов? Оказалось, что Семён Осипович (он же Соломон Иосифович, 1857—1925) был сыном московского мещанина-купца, получившим университетское образование. Как указано в статьях о нём, был коллекционером, сотрудником Румянцевского музея и одновременно его дарителем. Книжная коллекция Румянцевского музея при его разделении в 1921 году и стала основой Ленинской библиотеки. Оказалось также, что мы уже встречались с именем С.О.Долгова, но об этом чуть дальше.
До революции Долгов был хранителем Отдела рукописей и славянских старопечатных книг, заведующим Отделением доисторических, христианских и русских древностей, часто временно замещал директоров музея, в общем, был влиятельным человеком в заведении. После революции «неоднократно командировался по делам Музеев для изучения памятников старины в разные области России и за границу». Известные в научных кругах личности отмечают заслуги Долгова как исследователя и учёного. Но нам сегодня важна другая сторона его деятельности – собирательство старинных книг. О ней источники пишут следующее. «Собирать коллекцию рукописной книжной старины и архивных документов начал, вероятно, в студенческие годы. Приобретал их в течение всей жизни у московских антикваров, некоторые материалы, возможно, получены от бывших владельцев. Несколько рукописей подарил РМ при жизни. В 1925, после смерти С.О.Долгова, основная часть его коллекции была приобретена Отделом рукописей.» (Сайт «Румянцевский музей».) За научные труды до революции награждался Академией наук Уваровской золотой медалью, а также значимыми орденами того времени: Св. Владимира IV степени, Св. Станислава III и II степени, Св. Анны III и II степени. После революции, в 1923 г., его «назвали» даже Героем труда.
Сайт «Православная энциклопедия» поясняет состав и время подарков С.О.Долгова Румянцевскому музею, а именно – 3-х рукописей в 1883 г. В 1899-1901 гг ряд рукописей у него был приобретён музеем (за деньги). После смерти в 1925 г. «основная часть его коллекции» была приобретена музеем у детей Долгова, также являвшихся сотрудниками Румянцевского музея.
Среди публикаций промелькнула запись об одном эпизоде послереволюционной деятельности, что летом 1918 г. Долгов был командирован в Рязанскую губернию. И здесь мозаика начала складываться.
Наш сайт уже несколько раз возвращался к повествованию о сокровищах, реквизированных в 1918 г. советской властью из усадьбы Кожиных в Исадах, из церкви Воскресения Христова. Это были и древние реликвии Ляпуновых, и огромная библиотека Кожиных, портреты, иконы. В первом рассказе «Клады усадьбы Исады», вышедшем 4 года назад, подробно описано, как изымались ценности. Одним из московских «реквизиторов-эмиссаров» и был С.О.Долгов. Теперь становятся более понятны упоминавшиеся в рассказе нестыковки между списками реквизированных и оказавшихся в Румянцевском музее ценностей, составленными Долговым. Именно таким путём карты из архива семьи Кожиных и другие вещи оказались в руках коллекционера, а затем были проданы его детьми в музей. Что из ценностей не дошло до музея, можно только предполагать. Счастливо избежала утраты знаменитая «ляпуновская» (возможно, более поздняя «кожинская») икона Спаса Нерукотворного, о которой писал ещё С.Д.Яхонтов. Она оказалась не в руках Долгова, а у внука В.Н.Кожина Георгия Карловича Вагнера и, спустя десятилетия, вернулась в исадский храм.
Одним из предметов, приобретённых Долговым во время командировки в Спасский уезд, был некий помянник (поминальная книга, синодик) начала XVIII века. В коллекции Долгова синодик не был точно атрибутирован, не определено его точное происхождение, и называется он как «помянник пустыни близ с.Киструс». Более того, его ценнейшие исторические сведения никем ранее не публиковались и не изучались. Только его открытие для общего доступа, произведённая РГБ несколько месяцев назад, обратила на него, как оказалось, одновременно не только наше, но и внимание некоторых учёных-историков. Основываясь на содержании записей, можно уверенно утверждать, что он представляет собой синодик из Оболочинского монастыря.
Синодик был дан в обитель вкладом 7 июня 1701 года крестьянином села Киструс-Слободка Иваном Сазоновым, о чём свидетельствует запись на его странице. Он содержал подготовленные издателем-рукописцем молитвы об усопших и пустые листы для внесения записей. Первыми были добавлены записи о всех умерших русских царях, царицах, затем высших церковных иерархах, а также главах Рязанской епархии. Список затем с годами дополнялся.
Видимо, сразу при дарении для синодика был создан общий список поминаемых убиенных в различных битвах. Основные из упомянутых сражений были явно внесены родственниками и потомками участвовавших в них местных дворян. Этот список, особенно в начальной его части – удивительное свидетельство того, что память о давних исторических сражениях и нашествиях хранилась в народе, начиная с монгольского Батыева нашествия (1237 г.) и нашествия Темир-Аксака (Тимура-Тамерлана, 1395 г.). Нужно понимать, что история России как наука ещё не существовала, не вышли ещё труды первых учёных, её создавших: Татищева, Карамзина, Костомарова. Эти сведения не могли прийти из учебников, которых не было, или из летописей, которые были сокрыты в далёких монастырях и ещё не были доступны общественности. Ценность этого свидетельства в том, что народная память о тяжелейших ударах судьбы была сохранена в местных монастырских кругах, оно лишний раз доказывает подлинность и ценность таких монастырских произведений как «Повесть о разорении Рязани Батыем» (включая рассказ о Евпатии Коловрате), «Задонщина» (о Куликовской битве). Все они были найдены в монастырях Рязанской земли. Эти строки нужно читать сегодня во всех близлежащих храма. Память поколений должна продолжаться!
***
Синодик (помянник) Оболочинского монастыря
Помяни, Господи, души мученик, мучениц, иже за Христа кровь свою излиявших и законно пострадавших.
Помяни, Господи, души, иже от неизвестных царей побиенных на ратех во всех седми тысящах.(2)
Помяни, Господи, души побиенных от царя Ботыя. Помяни, Господи, души побиенных от Темир Аксака.
Помяни, Господи, души побиенных под Смоленским градом.
Помяни, Господи, души побиенных под Казанию.
Помяни, Господи, души побиенных на Дану. Помяни, Господи, души побиенных под Астараканию.
Помяни, Господи, души побиенных под Ригою. Помяни, Господи, души побиенных под Канатопом.
Помяни, Господи, души побиенных под Аршаваю. Помяни, Господи, души побиенных под Чигириным.
Помяни, Господи, души побиенных и на боях от турок, от немец, от татар.
***
Затем к синодику было добавлено несколько перечней местных дворянских родов. Все перечисленные первоначальные записи сделаны красивым почерком с выделениями первых букв имён чернилами яркого цвета. Позднее, приблизительно до 1742-1750 гг, синодик пополняли уже различные крестьянские рода окрестных селений. Подавляющее большинство – жители Киструса. Монастырская реформа Екатерины II отняла у монастырей обширные земли и крестьян, многие были оставлены без средств существования и присоединены к более крупным обителям. Особенно тяжело пришлось выживать мелким монастырям, вроде Оболочинского. По сути, он прекратил своё существование, какое-то время действовала в качестве приходской только его церковь, к которой относилась, например, деревня Никоново. Когда церковные строения окончательно обветшали, их содержимое разошлось по ближайшим храмам в Дегтяном, Исадах, Киструсе. Возможно, тогда синодик попал в киструсскую церковь, чем и объясняется большое количество вписанных родов местных крестьян.
Круг прихожан и паломников монастыря был широк. Записи включают жителей округи в пределах бывшего Спасского уезда:
Киструс,
Никоново,
Дегтяное,
Исады,
Сушки,
Стерлигово,
Гаврилово (Гавриловское ?),
Селезёново,
Малышево,
Островки,
Амосово (ныне урочище),
Можары (Можарово ?),
Пустое Поле (Пустополье).
Множество записей поминает роды священно и церковнослужителей, монахов. Два списка принадлежат родам исадских крестьян:
Аграфона (Агафона или Агафоника ?) Иванова сына Истомина (любопытно упоминание фамильного прозвища или «дедичества» Истомин);
Василия Кузнеца с братьями (Кузнец – также прозвище).
Яркой находкой является сразу три поздних по времени создания (относительно изученных ранее) поминальных списка потомков рода Ляпуновых.
Род владельца Исад и строителя церкви Воскресения Христова, бывшего главы приказа Большой казны стольника Луки Владимировича Ляпунова. Список начинается с имени народного героя и деда Луки – Прокопия Ляпунова. Далее следуют его прямые предки по отцовской линии. Впервые среди известных синодиков Ляпуновых линия доведена до первого достоверно известного историкам родоначальника – Ильи. Род дворян Ляпуновых не был древним и имел, скорее всего, местное рязанское происхождение. Некоторые учёные называют его по имени данного пращура Ильиными. Отец Прокопия значится под уже известным нам по надгробной плите в Исадах монашеским именем Пафнутий. На плите Пётр Саввич был также назван «Уболочецким мнихом (монахом) Пафнутием». «Иноком Пафнутием» Петра называют и два других известных синодика из Рязани. Вероятно, получает подтверждение наше предположение о том, что первый строитель церкви Воскресения Христова в Исадах, сын Прокопия Владимир, принял постриг в опекаемом им Оболочинском монастыре и похоронен в нём, причём в самой строгой монашеской степени схимника – «схимонаха Варлаама». Видимо, перечислены также жена Владимира и 3 жены Луки Владимировича. Упомянуты также дети последнего, известные нам также по могильным плитам исадского некрополя Ляпуновых.
Род стольника Ивана Ивановича Большого Ляпунова (был также родной брат Иван Иванович Меньшой), который назван «вкладчиком и призрителем обители сей». Он происходил от родного брата Прокопия – легендарного Захария, дерзкого и бесшабашного, который смещал с престола царя Василия Шуйского, произнося ему в лицо требование добровольно уйти от власти. В это время старшие по чину бояре прятались за его спиной. После имени убитого в польских застенках Захария повторяется имеющееся также в синодике Успенского собора Рязани имя Елена. Можно уверенно говорить, что она была женой Захария. Потомки Захария владели землями по соседству с потомками Прокопия в ближайшей округе Оболочинского монастыря.
Род вдовы Якова Львовича Ляпунова Евдокии Борисовны (из рода князей Мышецких). Упомянуты в основном родственники вдовы из числа Мышецких, вместе с ними муж Яков, его братья и сестра. Также рядом с ними записаны отец Лев (под именем Леонтий) и дед мужа – Прокопий Ляпунов. О младшем сыне Прокопия Петровича Ляпунова расскажем ниже.
Неожиданной находкой является запись рода сосланного Петром I в Архангельск опального Сибирского царевича Василия Алексеевича, бывшего правнуком правителя Сибири Кучума.
Царевич был дружен с сыном Петра I Алексеем, ревнителем русской старины, который бежал в Европу от своенравного отца-императора, но был возвращён и казнён. При расследовании бегства Алексея привлекли к ответу и Сибирского царевича Василия за содействие побегу и сокрытия тайных замыслов Алексея. «При розыске в Тайной канцелярии сибирский царевич отверг сделанный на него оговор, заперся во всём; не сознался он ни в чём и на дыбе (виске) после данных ему 1-го и 3-го марта 1718 года 15 ударов.» Василий был мужественным и твёрдым человеком. 16 марта ему был вынесен приговор. «Сибирский царевич Василий с 3-х пыток не винился во всём, что было написано на него, учинить его свободным, a где ему жить, о том вел. государь укажет».(3) Государь сослал его в Архангельск.
В 1724 г. местные «друзья» царевича, гулявшие вместе с ним на одном из застолий, в страхе за возможные для себя последствия написали на него подлый донос, что тот применил к себе один титулов Петра I «царь Сибирский». Но поданная в столицу бумага не имела для царевича больших последствий, за исключением того, что его более не должны были именовать «царевичем», а только «вичем». Его дети, в частности проживавший с ним Яков, стали именоваться только «князьями Сибирскими». После смерти императора и возведения на престол в 1727 г. Петра II все бывшие сторонники казнённого царевича Алексея получили помилование и убыли из ссылки. Видимо, в это время уехал из Архангельска и Сибирский царевич Василий. Подробности о его дальнейшей жизни и составе семьи нам неизвестны. И вот его след появился в Оболочинском монастыре! Скорее всего запись сделана при жизни самого царевича, т.к. в первых строках списка его имени нет.
Имеется в синодике краткая запись рода владельца Исад Ивана Ивановича Долгорукова. Он стал таковым с 1708 года после женитьбы на дочери Луки Владимировича Ляпунова Аграфене (Агафье). Запись очень короткая, состоит из 5 имён. Князя с княгиней, умерших в 1736-1737 гг, в нём нет. Ко времени создания записи Иван Иванович ещё не попал в опалу, не выехал из Москвы в Исады, строительство им Белого дома (в 1730-х) было ещё впереди.
Вернёмся к списку убиенных в различных битвах. Вслед за событиями 1237 и 1395 гг в нём упоминаются, по-видимому, взятие Казани войсками Ивана Грозного в 1552 г. и взятие ими же Астрахани в 1569 г. во время первой русско-турецкой войны. Перед Астраханью поминаются также побитые на Дону, возможно, при событиях, связанных с астраханским походом. Источник памяти о столь давних событиях пока остаётся загадкой.
Поминания следующих по времени сражений предположительно могут относиться к потомкам Льва Прокопьевича Ляпунова, могли быть внесены вдовой его сына Якова или другими родственниками по мужской линии. Именно в них принимал участие мало нам известный сын Прокопия.
Ляпунов Лев Прокопьевич
Младший сын Прокопия Ляпунова Лев находится в тени своего старшего брата Владимира, который прошёл с отцом плечом к плечу все полки и сражения Смутного времени и был при кончине отца. Лев был намного моложе брата, родился у 3-й жены Прокопия около 1605 г. Матерью Владимира Прокопьевича была первая жена Прокопия — Фотиния, убитая в 1588 году и похороненная в Спасо-Преображенском монастыре Переяславля-Рязанского. Вторая жена Прокопия (известно только монашеское её имя – Анна) умерла в 1603 году и была похоронена в Исадах. Вероятно, у неё не было детей или они не дожили до взрослого возраста. Имя третьей жены – Мария, стало известно, благодаря работе рязанского исследователя А.О.Никитина с одной из неопубликованных дозорных писцовых книг. После гибели Прокопия старший сын унаследовал отцовскую часть имения в Исадах, ставшего с 1613 г. вотчиной. Вдове Прокопия Марии и её сыну Льву отошло имение в Добром Соте.
Но военная служба Льва тоже была насыщенной, он не получал государевы блага за геройский подвиг отца, но сам пребывал в походах и на воеводской службе до старости. В 1627 г. Лев Прокопьевич числился рязанским городовым дворянином. В 1628 г. попал в рязанский «выбор» (переходная ступень к более высоким «московским» чинам) и унаследовал, видимо, после смерти матери, имение в Добром Соте. А в 1636-1668 гг Лев Прокопьевич находился уже в чине московского дворянина.
В мае 1650 г. Лев был послан первым письменным головою при боярине и князе Борисе Александровиче Репнине.
Он был участником русско-польской войны 1654-1667 гг. В мае 1654 года был головой третьей сотни смоленских дворян в Государевом полку в походе против Речи Посполитой, в июне посылался из Вязьмы под Красное головой шестой сотни с князем Одоевским и окольничим Хилковым. Осада Смоленска происходила с 23 июня по 16 сентября и окончилась взятием города войсками царя Алексея Михайловича.
В мае 1655 года Лев снова был со смоленскими дворянами головой второй сотни Государева полка в походе из Смоленска против польско-литовских войск, а в июне со своей сотней в Ертаульном полку в Шклове.
В июне 1656 года он был головой первой сотни смолян в Ертаульном полку во время государева похода из Смоленска против шведского короля. Царь завершил войну с ослабевшей Речью Посполитой перемирием и объявил войну захватившим в это время северные польско-литовские земли шведам. С 24 августа по 6 октября 1656 г. царские войска осаждали Ригу, но осада оказалась безуспешной, войску пришлось отступать.
В мае 1658 года Лев Прокопьевич был осадным воеводой в Белгороде, возглавлял отдельный отряд армии князя Ромодановского, направленный в Пирятин.
В июле 1659 года он участвовал в Конотопской битве с объединённым войском предавших союз с Россией запорожских казаков Выговского, крымских татар, составлявших главную часть войска, польских отрядов и европейских наёмников.
В начале 1659 года с князем А.Н. Трубецким на Украину были направлены для усиления дворяне и жильцы Московского разряда – («царская гвардия»), которые и понесли ощутимые потери в битве под Конотопом.
Царское войско под руководством Алексея Трубецкого успешно осаждало Конотоп. Гетман Выговский обманул Трубецкого, заявив о готовности к переговорам. На деле он стянул к Конотопу большие силы и напал на лагерь осаждавших. В притворном отступлении он заманил в окружение значительно превосходивших сил выделенный Трубецким для преследования отряд под руководством Семёна Пожарского, в котором были также казаки наказного гетмана Ивана Беспалого.
Большинство погибших русских дворян не успело достигнуть высоких чинов и важных воеводских должностей, они погибли молодыми. В плен попали трое из числа воевод: Семён Пожарский, Семён Львов и Лев Ляпунов. Ляпунов вероятно командовал частью армии из Белгородского разряда, которая была послана на усиление конницы Пожарского и Львова.
«Всего на конотопском на большом бою и на отводе: полку боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи московского чину, городовых дворян и детей боярских, и новокрещенов мурз и татар, и казаков, и рейтарского строю начальных людей и рейтар, драгунов, солдатов и стрельцов побито и в полон поймано 4769 человек».(4) Из них к «московским чинам» относились 2 окольничих – князья Семён Пожарский и Семён Львов, 1 стольник, 3 стряпчих, 79 дворян московских, 163 жильца.
Высокими относительно её численности (около четверти) были потери конницы «царской гвардии» Государева полка, которые составили 246 человек. На долю пешей части русского войска пришлось всего 48 погибших стрельцов и 41 солдат. В преследовании отступающих казаков участвовала в основном конница Пожарского, которая и попала в окружение. Главные московские силы сняли осаду Конотопа и отошли к Путивлю.
Лев Прокопьевич вернулся из плена и в июле 1663 года был послан вторым воеводой в Псков. Упоминался на службе ещё в 1668 году.
Его сын Яков Львович в 1679 году числился в чине стряпчего, т.е. превзошёл отца по служебной лестнице. Но о его пути нам ничего не известно. Он умер ранее 1716 года. Возможно, следующие по списку сражений поминаемые воины, «побиенные» под Варшавою и Чигирином, были уже соратниками Якова Львовича.
Какое сражение под Варшавой имеется в виду, не ясно. Значимые события русско-турецкой войны у города Чигирин состоялись в 1674, 1677 и 1678 гг. В 1674 г. войска под началом Г.Г.Ромодановского захватили город. Турки в первый раз осаждали город с 3 по 29 августа 1677 г. и не смогли взять его, благодаря упорству русских и казацкий войск. Вероятнее всего, поминовение относится к воинам, погибшим при кровавой второй осаде Конотопа турками и при взятии русскими Тяснинских высот с 9 июля по 21 августа 1678 г., в ходе которых город был полностью разрушен, а русские войска вынуждены были уйти с Правобережья Днепра.
Источники
РГБ. Фонд 92. Собрание рукописных книг С. О. Долгова. №37.
За все 7000 лет от сотворения мира, прошедших до того времени.
Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого, СПб., 1858-1863, т. VI, гл. II.
Новосельский А.А. Исследования по истории эпохи феодализма. М.,1994. С.25, 67-68.
Вы всё старше, всё дальше от нас 1217 год, но для селения нет слова «старость», пока на этом месте живут люди. Есть историческая память. Она заставляет нас взглянуть на мир под других углом, в других красках и лучше понять своё место в бесконечной цепи событий. Сегодня вспомнилось о древней пристани, которая и дала Исадам своё название. «Где она располагалась?» — один из вопросов, который волнует любопытных первооткрывателей Исад.
Мы хорошо знаем, что современное русло Оки, идущее северным и южным рукавами, было устроено в 1920-30-е годы. А как всё выглядело ещё в начале XX века, нам поможет узнать чудом сохранённый архив потомков последнего исадского помещика Владимира Николаевича Кожина. Кожины увлекались живописью. К сожалению, мы не знаем, кому из детей Владимира Николаевича принадлежат несколько сохранившихся рисунков акварелью и маслом, но они помогают понять, какой была та, нетронутая, Ока.
Вот перед нами знаменитый «Аглицкий сад» (нерегулярный), или как его называли в семье Кожиных — «бабушкин». Так передаёт в своих воспоминаниях Г.К.Вагнер, внук В.Н. Кожина. Скамейка внизу… За макушками тогда ещё невысоких тополей видна Ока, изгибающаяся под прямым углом. В правый верхний угол рисунка уходит нынешняя Старица. Тогда ещё течение шло из этого русла в сторону Исад, по направлению к художнику. Сегодня наоборот. У левого края картины виден большой песчаный полуостров с точками отдыхающих коров. Около него просматривается устье речки Марицыни (нынешний полувысохший, уже даже не залив — озеро Шарок). Сопоставляя различные рисунки и фото, становится ясно, что художник стоял примерно около алтарной части церкви Воскресения Христова. Это точка съёмки №1, для наглядности будем наносить места, где располагался художник, на современную карту (см. ниже).
Чтобы нарисовать следующую картину, художник, пройдя через Аглицкий сад, спустился ниже скамейки в сторону песчаного полуострова. …и оказался перед местом той самой древней пристани, которую назвали Исадами. Ближнее стадо коров и полоскающие бельё бабы на рисунке находятся как раз приблизительно на том предполагаемом месте. Оно сегодня изменилось до неузнаваемости. Там, где причаливали древние ладьи путешественников и купцов, и нынче причаливают к берегу лодки. А вот огромный песчаный полуостров, намытый течением Оки и Марицыни, исчез. Через него проложили новое русло Прорвы. Это точка 2 на карте, перед ней розовым прямоугольником обозначена древняя пристань.
На большем удалении изгиб Оки просматривается на рисунке, выполненном с балкона Белого дома. И оттуда красотища была видна изумительная! С деревянного балкона Вагнер, его братья и сёстры любили махать российским флагом навстречу проходящим пароходам. Здесь хорошо показано устье Марицыни. Точка 3 на карте.
Кожины любили также фотографировать. Фото Владимира Николаевича с собакой сделано примерно от угла Красного дома, чуть южнее алтарной части церкви. И оно показывает удаляющийся изгиб Оки в те времена, когда она ещё выходила полноводным руслом из нынешней Старицы и подходила под береговые кручи прямо у церкви. Прекрасная белокаменная въездная арка в обнесённое оградой поместье была построена Владимиром Николаевичем, видимо, достаточно поздно. На большинстве фотографий её ещё нет. (Зачем арку-то ломали?).
Напоследок недавний вид с квадрокоптера на современное русло Оки, Старицу, отделившийся от реки Шарок. Жёлтым залито место древней пристани. Направление съёмки почти противоположное, с севера на юг.
