Синодик Оболочинского монастыря

Доброго здоровья!

С прошедшим праздником Казанской иконы Божьей Матери и соединённого с ним дня памяти об изгнании поляков из Москвы в 1612 году! Мы в этот день, как обычно, поминаем собирателя Первого ополчения Прокопия Петровича Ляпунова, с которого всё и начиналось.

Накануне всех празднований давний друг нашего сайта Виталий Филиппов помог с ещё одной «ляпуновской» находкой. Что бы мы делали без Виталия?! Он прислал ссылку, на публикацию Российской государственной библиотекой (РГБ, бывшая Ленинская) части своих фондов в сети Интернет. Там были выложены карты «кожинских» поместий времён крестьянской земельной реформы, о существовании которых мы знали, да руки до них не доходили. Это само по себе ценно, но фонд раскрыл ещё одну тайну, ещё более древнюю…

Опубликованный РГБ фонд называется в библиотеке Собранием рукописных книг С.О.Долгова.(1) В нём находилось несколько документов, связанных с Исадами и другими местами Спасского уезда. Откуда такое совпадение? Кто же такой Долгов? Оказалось, что Семён Осипович (он же Соломон Иосифович, 1857—1925) был сыном московского мещанина-купца, получившим университетское образование. Как указано в статьях о нём, был коллекционером, сотрудником Румянцевского музея и одновременно его дарителем. Книжная коллекция Румянцевского музея при его разделении в 1921 году и стала основой Ленинской библиотеки. Оказалось также, что мы уже встречались с именем С.О.Долгова, но об этом чуть дальше.

До революции Долгов был хранителем Отдела рукописей и славянских старопечатных книг, заведующим Отделением доисторических, христианских и русских древностей, часто временно замещал директоров музея, в общем, был влиятельным человеком в заведении. После революции «неоднократно командировался по делам Музеев для изучения памятников старины в разные области России и за границу». Известные в научных кругах личности отмечают заслуги Долгова как исследователя и учёного. Но нам сегодня важна другая сторона его деятельности – собирательство старинных книг. О ней источники пишут следующее. «Собирать коллекцию рукописной книжной старины и архивных документов начал, вероятно, в студенческие годы. Приобретал их в течение всей жизни у московских антикваров, некоторые материалы, возможно, получены от бывших владельцев. Несколько рукописей подарил РМ при жизни. В 1925, после смерти С.О.Долгова, основная часть его коллекции была приобретена Отделом рукописей.» (Сайт «Румянцевский музей».) За научные труды до революции награждался Академией наук Уваровской золотой медалью, а также значимыми орденами того времени: Св. Владимира IV степени, Св. Станислава III и II степени, Св. Анны III и II степени. После революции, в 1923 г., его «назвали» даже Героем труда.

Сайт «Православная энциклопедия» поясняет состав и время подарков С.О.Долгова Румянцевскому музею, а именно – 3-х рукописей в 1883 г. В 1899-1901 гг ряд рукописей у него был приобретён музеем (за деньги). После смерти в 1925 г. «основная часть его коллекции» была приобретена музеем у детей Долгова, также являвшихся сотрудниками Румянцевского музея.

Среди публикаций промелькнула запись об одном эпизоде послереволюционной деятельности, что летом 1918 г. Долгов был командирован в Рязанскую губернию. И здесь мозаика начала складываться.

Наш сайт уже несколько раз возвращался к повествованию о сокровищах, реквизированных в 1918 г. советской властью из усадьбы Кожиных в Исадах, из церкви Воскресения Христова. Это были и древние реликвии Ляпуновых, и огромная библиотека Кожиных, портреты, иконы. В первом рассказе «Клады усадьбы Исады», вышедшем 4 года назад, подробно описано, как изымались ценности. Одним из московских «реквизиторов-эмиссаров» и был С.О.Долгов. Теперь становятся более понятны упоминавшиеся в рассказе нестыковки между списками реквизированных и оказавшихся в Румянцевском музее ценностей, составленными Долговым. Именно таким путём карты из архива семьи Кожиных и другие вещи оказались в руках коллекционера, а затем были проданы его детьми в музей. Что из ценностей не дошло до музея, можно только предполагать. Счастливо избежала утраты знаменитая «ляпуновская» (возможно, более поздняя «кожинская») икона Спаса Нерукотворного, о которой писал ещё С.Д.Яхонтов. Она оказалась не в руках Долгова, а у внука В.Н.Кожина Георгия Карловича Вагнера и, спустя десятилетия, вернулась в исадский храм.

Одним из предметов, приобретённых Долговым во время командировки в Спасский уезд, был некий помянник (поминальная книга, синодик) начала XVIII века. В коллекции Долгова синодик не был точно атрибутирован, не определено его точное происхождение, и называется он как «помянник пустыни близ с.Киструс». Более того, его ценнейшие исторические сведения никем ранее не публиковались и не изучались. Только его открытие для общего доступа, произведённая РГБ несколько месяцев назад, обратила на него, как оказалось, одновременно не только наше, но и внимание некоторых учёных-историков. Основываясь на содержании записей, можно уверенно утверждать, что он представляет собой синодик из Оболочинского монастыря.

Синодик был дан в обитель вкладом 7 июня 1701 года крестьянином села Киструс-Слободка Иваном Сазоновым, о чём свидетельствует запись на его странице. Он содержал подготовленные издателем-рукописцем молитвы об усопших и пустые листы для внесения записей. Первыми были добавлены записи о всех умерших русских царях, царицах, затем высших церковных иерархах, а также главах Рязанской епархии. Список затем с годами дополнялся.

Видимо, сразу при дарении для синодика был создан общий список поминаемых убиенных в различных битвах. Основные из упомянутых сражений были явно внесены родственниками и потомками участвовавших в них местных дворян. Этот список, особенно в начальной его части – удивительное свидетельство того, что память о давних исторических сражениях и нашествиях хранилась в народе, начиная с монгольского Батыева нашествия (1237 г.) и нашествия Темир-Аксака (Тимура-Тамерлана, 1395 г.). Нужно понимать, что история России как наука ещё не существовала, не вышли ещё труды первых учёных, её создавших: Татищева, Карамзина, Костомарова. Эти сведения не могли прийти из учебников, которых не было, или из летописей, которые были сокрыты в далёких монастырях и ещё не были доступны общественности. Ценность этого свидетельства в том, что народная память о тяжелейших ударах судьбы была сохранена в местных монастырских кругах, оно лишний раз доказывает подлинность и ценность таких монастырских произведений как «Повесть о разорении Рязани Батыем» (включая рассказ о Евпатии Коловрате), «Задонщина» (о Куликовской битве). Все они были найдены в монастырях Рязанской земли. Эти строки нужно читать сегодня во всех близлежащих храма. Память поколений должна продолжаться!

***

Синодик (помянник) Оболочинского монастыря

Помяни, Господи, души мученик, мучениц, иже за Христа кровь свою излиявших и законно пострадавших.

Помяни, Господи, души, иже от неизвестных царей побиенных на ратех во всех седми тысящах.(2)

Помяни, Господи, души побиенных от царя Ботыя. Помяни, Господи, души побиенных от Темир Аксака.

Помяни, Господи, души побиенных под Смоленским градом.

Помяни, Господи, души побиенных под Казанию.

Помяни, Господи, души побиенных на Дану. Помяни, Господи, души побиенных под Астараканию.

Помяни, Господи, души побиенных под Ригою. Помяни, Господи, души побиенных под Канатопом.

Помяни, Господи, души побиенных под Аршаваю. Помяни, Господи, души побиенных под Чигириным.

Помяни, Господи, души побиенных и на боях от турок, от немец, от татар.

***

Затем к синодику было добавлено несколько перечней местных дворянских родов. Все перечисленные первоначальные записи сделаны красивым почерком с выделениями первых букв имён чернилами яркого цвета. Позднее, приблизительно до 1742-1750 гг, синодик пополняли уже различные крестьянские рода окрестных селений. Подавляющее большинство – жители Киструса. Монастырская реформа Екатерины II отняла у монастырей обширные земли и крестьян, многие были оставлены без средств существования и присоединены к более крупным обителям. Особенно тяжело пришлось выживать мелким монастырям, вроде Оболочинского. По сути, он прекратил своё существование, какое-то время действовала в качестве приходской только его церковь, к которой относилась, например, деревня Никоново. Когда церковные строения окончательно обветшали, их содержимое разошлось по ближайшим храмам в Дегтяном, Исадах, Киструсе. Возможно, тогда синодик попал в киструсскую церковь, чем и объясняется большое количество вписанных родов местных крестьян.

Круг прихожан и паломников монастыря был широк. Записи включают жителей округи в пределах бывшего Спасского уезда:

- Киструс,
- Никоново,
- Дегтяное,
- Исады,
- Сушки,
- Стерлигово,
- Гаврилово (Гавриловское ?),
- Селезёново,
- Малышево,
- Островки,
- Амосово (ныне урочище),
- Можары (Можарово ?),
- Пустое Поле (Пустополье).

Множество записей поминает роды священно и церковнослужителей, монахов. Два списка принадлежат родам исадских крестьян:

- Аграфона (Агафона или Агафоника ?) Иванова сына Истомина (любопытно упоминание фамильного прозвища или «дедичества» Истомин);
- Василия Кузнеца с братьями (Кузнец – также прозвище).

Яркой находкой является сразу три поздних по времени создания (относительно изученных ранее) поминальных списка потомков рода Ляпуновых.

Род владельца Исад и строителя церкви Воскресения Христова, бывшего главы приказа Большой казны стольника Луки Владимировича Ляпунова. Список начинается с имени народного героя и деда Луки – Прокопия Ляпунова. Далее следуют его прямые предки по отцовской линии. Впервые среди известных синодиков Ляпуновых линия доведена до первого достоверно известного историкам родоначальника – Ильи. Род дворян Ляпуновых не был древним и имел, скорее всего, местное рязанское происхождение. Некоторые учёные называют его по имени данного пращура Ильиными. Отец Прокопия значится под уже известным нам по надгробной плите в Исадах монашеским именем Пафнутий. На плите Пётр Саввич был также назван «Уболочецким мнихом (монахом) Пафнутием». «Иноком Пафнутием» Петра называют и два других известных синодика из Рязани. Вероятно, получает подтверждение наше предположение о том, что первый строитель церкви Воскресения Христова в Исадах, сын Прокопия Владимир, принял постриг в опекаемом им Оболочинском монастыре и похоронен в нём, причём в самой строгой монашеской степени схимника – «схимонаха Варлаама». Видимо, перечислены также жена Владимира и 3 жены Луки Владимировича. Упомянуты также дети последнего, известные нам также по могильным плитам исадского некрополя Ляпуновых.
Род стольника Ивана Ивановича Большого Ляпунова (был также родной брат Иван Иванович Меньшой), который назван «вкладчиком и призрителем обители сей». Он происходил от родного брата Прокопия – легендарного Захария, дерзкого и бесшабашного, который смещал с престола царя Василия Шуйского, произнося ему в лицо требование добровольно уйти от власти. В это время старшие по чину бояре прятались за его спиной. После имени убитого в польских застенках Захария повторяется имеющееся также в синодике Успенского собора Рязани имя Елена. Можно уверенно говорить, что она была женой Захария. Потомки Захария владели землями по соседству с потомками Прокопия в ближайшей округе Оболочинского монастыря.
Род вдовы Якова Львовича Ляпунова Евдокии Борисовны (из рода князей Мышецких). Упомянуты в основном родственники вдовы из числа Мышецких, вместе с ними муж Яков, его братья и сестра. Также рядом с ними записаны отец Лев (под именем Леонтий) и дед мужа – Прокопий Ляпунов. О младшем сыне Прокопия Петровича Ляпунова расскажем ниже.

Неожиданной находкой является запись рода сосланного Петром I в Архангельск опального Сибирского царевича Василия Алексеевича, бывшего правнуком правителя Сибири Кучума.

Царевич был дружен с сыном Петра I Алексеем, ревнителем русской старины, который бежал в Европу от своенравного отца-императора, но был возвращён и казнён. При расследовании бегства Алексея привлекли к ответу и Сибирского царевича Василия за содействие побегу и сокрытия тайных замыслов Алексея. «При розыске в Тайной канцелярии сибирский царевич отверг сделанный на него оговор, заперся во всём; не сознался он ни в чём и на дыбе (виске) после данных ему 1-го и 3-го марта 1718 года 15 ударов.» Василий был мужественным и твёрдым человеком. 16 марта ему был вынесен приговор. «Сибирский царевич Василий с 3-х пыток не винился во всём, что было написано на него, учинить его свободным, a где ему жить, о том вел. государь укажет».(3) Государь сослал его в Архангельск.

В 1724 г. местные «друзья» царевича, гулявшие вместе с ним на одном из застолий, в страхе за возможные для себя последствия написали на него подлый донос, что тот применил к себе один титулов Петра I «царь Сибирский». Но поданная в столицу бумага не имела для царевича больших последствий, за исключением того, что его более не должны были именовать «царевичем», а только «вичем». Его дети, в частности проживавший с ним Яков, стали именоваться только «князьями Сибирскими». После смерти императора и возведения на престол в 1727 г. Петра II все бывшие сторонники казнённого царевича Алексея получили помилование и убыли из ссылки. Видимо, в это время уехал из Архангельска и Сибирский царевич Василий. Подробности о его дальнейшей жизни и составе семьи нам неизвестны. И вот его след появился в Оболочинском монастыре! Скорее всего запись сделана при жизни самого царевича, т.к. в первых строках списка его имени нет.

Имеется в синодике краткая запись рода владельца Исад Ивана Ивановича Долгорукова. Он стал таковым с 1708 года после женитьбы на дочери Луки Владимировича Ляпунова Аграфене (Агафье). Запись очень короткая, состоит из 5 имён. Князя с княгиней, умерших в 1736-1737 гг, в нём нет. Ко времени создания записи Иван Иванович ещё не попал в опалу, не выехал из Москвы в Исады, строительство им Белого дома (в 1730-х) было ещё впереди.

Вернёмся к списку убиенных в различных битвах. Вслед за событиями 1237 и 1395 гг в нём упоминаются, по-видимому, взятие Казани войсками Ивана Грозного в 1552 г. и взятие ими же Астрахани в 1569 г. во время первой русско-турецкой войны. Перед Астраханью поминаются также побитые на Дону, возможно, при событиях, связанных с астраханским походом. Источник памяти о столь давних событиях пока остаётся загадкой.

Поминания следующих по времени сражений предположительно могут относиться к потомкам Льва Прокопьевича Ляпунова, могли быть внесены вдовой его сына Якова или другими родственниками по мужской линии. Именно в них принимал участие мало нам известный сын Прокопия.

Ляпунов Лев Прокопьевич

Младший сын Прокопия Ляпунова Лев находится в тени своего старшего брата Владимира, который прошёл с отцом плечом к плечу все полки и сражения Смутного времени и был при кончине отца. Лев был намного моложе брата, родился у 3-й жены Прокопия около 1605 г. Матерью Владимира Прокопьевича была первая жена Прокопия — Фотиния, убитая в 1588 году и похороненная в Спасо-Преображенском монастыре Переяславля-Рязанского. Вторая жена Прокопия (известно только монашеское её имя – Анна) умерла в 1603 году и была похоронена в Исадах. Вероятно, у неё не было детей или они не дожили до взрослого возраста. Имя третьей жены – Мария, стало известно, благодаря работе рязанского исследователя А.О.Никитина с одной из неопубликованных дозорных писцовых книг. После гибели Прокопия старший сын унаследовал отцовскую часть имения в Исадах, ставшего с 1613 г. вотчиной. Вдове Прокопия Марии и её сыну Льву отошло имение в Добром Соте.

Но военная служба Льва тоже была насыщенной, он не получал государевы блага за геройский подвиг отца, но сам пребывал в походах и на воеводской службе до старости. В 1627 г. Лев Прокопьевич числился рязанским городовым дворянином. В 1628 г. попал в рязанский «выбор» (переходная ступень к более высоким «московским» чинам) и унаследовал, видимо, после смерти матери, имение в Добром Соте. А в 1636-1668 гг Лев Прокопьевич находился уже в чине московского дворянина.

В мае 1650 г. Лев был послан первым письменным головою при боярине и князе Борисе Александровиче Репнине.

Он был участником русско-польской войны 1654-1667 гг. В мае 1654 года был головой третьей сотни смоленских дворян в Государевом полку в походе против Речи Посполитой, в июне посылался из Вязьмы под Красное головой шестой сотни с князем Одоевским и окольничим Хилковым. Осада Смоленска происходила с 23 июня по 16 сентября и окончилась взятием города войсками царя Алексея Михайловича.

В мае 1655 года Лев снова был со смоленскими дворянами головой второй сотни Государева полка в походе из Смоленска против польско-литовских войск, а в июне со своей сотней в Ертаульном полку в Шклове.

В июне 1656 года он был головой первой сотни смолян в Ертаульном полку во время государева похода из Смоленска против шведского короля. Царь завершил войну с ослабевшей Речью Посполитой перемирием и объявил войну захватившим в это время северные польско-литовские земли шведам. С 24 августа по 6 октября 1656 г. царские войска осаждали Ригу, но осада оказалась безуспешной, войску пришлось отступать.

В мае 1658 года Лев Прокопьевич был осадным воеводой в Белгороде, возглавлял отдельный отряд армии князя Ромодановского, направленный в Пирятин.

В июле 1659 года он участвовал в Конотопской битве с объединённым войском предавших союз с Россией запорожских казаков Выговского, крымских татар, составлявших главную часть войска, польских отрядов и европейских наёмников.

В начале 1659 года с князем А.Н. Трубецким на Украину были направлены для усиления дворяне и жильцы Московского разряда – («царская гвардия»), которые и понесли ощутимые потери в битве под Конотопом.

Царское войско под руководством Алексея Трубецкого успешно осаждало Конотоп. Гетман Выговский обманул Трубецкого, заявив о готовности к переговорам. На деле он стянул к Конотопу большие силы и напал на лагерь осаждавших. В притворном отступлении он заманил в окружение значительно превосходивших сил выделенный Трубецким для преследования отряд под руководством Семёна Пожарского, в котором были также казаки наказного гетмана Ивана Беспалого.

Большинство погибших русских дворян не успело достигнуть высоких чинов и важных воеводских должностей, они погибли молодыми. В плен попали трое из числа воевод: Семён Пожарский, Семён Львов и Лев Ляпунов. Ляпунов вероятно командовал частью армии из Белгородского разряда, которая была послана на усиление конницы Пожарского и Львова.

«Всего на конотопском на большом бою и на отводе: полку боярина и воеводы князя Алексея Никитича Трубецкого с товарищи московского чину, городовых дворян и детей боярских, и новокрещенов мурз и татар, и казаков, и рейтарского строю начальных людей и рейтар, драгунов, солдатов и стрельцов побито и в полон поймано 4769 человек».(4) Из них к «московским чинам» относились 2 окольничих – князья Семён Пожарский и Семён Львов, 1 стольник, 3 стряпчих, 79 дворян московских, 163 жильца.

Высокими относительно её численности (около четверти) были потери конницы «царской гвардии» Государева полка, которые составили 246 человек. На долю пешей части русского войска пришлось всего 48 погибших стрельцов и 41 солдат. В преследовании отступающих казаков участвовала в основном конница Пожарского, которая и попала в окружение. Главные московские силы сняли осаду Конотопа и отошли к Путивлю.

Лев Прокопьевич вернулся из плена и в июле 1663 года был послан вторым воеводой в Псков. Упоминался на службе ещё в 1668 году.

Его сын Яков Львович в 1679 году числился в чине стряпчего, т.е. превзошёл отца по служебной лестнице. Но о его пути нам ничего не известно. Он умер ранее 1716 года. Возможно, следующие по списку сражений поминаемые воины, «побиенные» под Варшавою и Чигирином, были уже соратниками Якова Львовича.

Какое сражение под Варшавой имеется в виду, не ясно. Значимые события русско-турецкой войны у города Чигирин состоялись в 1674, 1677 и 1678 гг. В 1674 г. войска под началом Г.Г.Ромодановского захватили город. Турки в первый раз осаждали город с 3 по 29 августа 1677 г. и не смогли взять его, благодаря упорству русских и казацкий войск. Вероятнее всего, поминовение относится к воинам, погибшим при кровавой второй осаде Конотопа турками и при взятии русскими Тяснинских высот с 9 июля по 21 августа 1678 г., в ходе которых город был полностью разрушен, а русские войска вынуждены были уйти с Правобережья Днепра.

Источники

1. РГБ. Фонд 92. Собрание рукописных книг С. О. Долгова. №37.
2. За все 7000 лет от сотворения мира, прошедших до того времени.
3. Устрялов Н.Г. История царствования Петра Великого, СПб., 1858-1863, т. VI, гл. II.
4. Новосельский А.А. Исследования по истории эпохи феодализма. М.,1994. С.25, 67-68.

Летописец.

Поделился