Бывшее село, а ныне деревня, Башино расположено недалеко от Каширы. Всего в нескольких километрах у речки Восьмы – поле битвы, на котором Прокопий Ляпунов с сыном Владимиром в составе царского войска бились с повстанцами Ивана Болотникова. Неприметная деревня с огромными заросшими пространствами на месте некогда существовавшего парка, с каскадами прудов и остатками разрушенной церкви в XVIII веке было родовой усадьбой князей Мещерских. В глубине зарослей, на месте остатков старого кладбища и бывшей церкви Казанской иконы Божией Матери расчищена большая поляна, из земли извлечены и установлены в ряд частично разрушенные три надгробные известняковые плиты. Судьбы двух людей, похороненных под ними, непосредственно связаны с далёкими Исадами на Оке.
В начале XVIII века селом Башино владел генерал-лейтенант Семён Фёдорович Мещерский. После успешной военной службы он также побывал на гражданской в должности губернатора Архангелогородской губернии, а затем главой Счетной комиссии Кригс-комиссариата (тылового ведомства в составе русской армии). Однако, конец его службы ознаменовался судебным делом о мошенничестве в отношении подчинённого, которое повелела возбудить сама императрица Анна Иоанновна. Через несколько месяцев после суда и доклада о его итогах императрице, в конце 1732 года, пожилой генерал скончался в своём столичном доме. Анна Иоанновна запретила сыну генерала Григорию везти тело в Москву и повелела похоронить на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.
***
Сведения о пребывании Григория Семёновича в московском доме, что располагался в Леонтьевском переулке, появляются с 1737 по 1745 год. Возможно, в 1737-м князь купил здесь дом или обустроился в доме, купленном чуть ранее отцом Семёном Фёдоровичем, так как строение уже существовало на участке. В это время молодой князь готовился к свадьбе. Другой источник, несколько противореча указанным выше датам, сообщает о том, что усадьба была возведена самим Григорием Мещерским в 1761–1769 годах. Но князь уже умер в 1762 г. Может быть, имела место более поздняя перестройка здания.
Главный дом усадьбы Мещерского располагался на месте нынешнего дома №4 по Леонтьевскому переулку (ныне в нём находится посольство Греции), а участок дома №2А был занят усадебным флигелем князя. Переулок назван по фамилии главного домовладельца середины XVIII века генерал-аншефа Михаила Ивановича Леонтьева, которому, начиная с 1725 года, принадлежали участки современных домов №№8-12 и 27. Ранее он назывался Шереметевским по имени другого боярина-владельца.
Фамилии Мещерских и Леонтьевых тесно связаны в Каширском уезде. Леонтьевы – потомки древнего рязанского боярского рода, служившего ещё рязанским князьям и получившего от них вотчины в Каширской волости Рязанского княжества. Бояре Леонтьевы в пределах Каширского уезда проживали бок о бок с Мещерскими, эти два обширных рода несколько раз породнились здесь, вступая в браки между собой. Матерью Григория Семёновича была представительница рода Леонтьевых Ксения Михайловна. Существует два не выверенных должным образом источника, которые противоречат друг другу. Один из них называет отцом Ксении «стольника Михаила Ивановича Леонтьева», второй (поколенная роспись Леонтьевых) говорит, что тот же стольник с той же супругой были бездетны. Но по ряду причин «стольник Михаил Иванович» не может быть одним и тем же лицом со знаменитым полным тёзкой генерал-аншефом, который владел землями Леонтьевского переулка. Последний был чуть моложе мужа Ксении Михайловны князя Семёна Фёдоровича Мещерского. Вероятно, жена князя Семёна была родственницей генерал-аншефу Леонтьеву. Встреча этих двух фамилий в Москве далеко не случайна. По всей видимости, Леонтьев продал часть своих больших владений по-родственному Мещерским.
Примечательно, что участок, которым владел Григорий Семёнович, находился почти рядом с землёй Леонтьева. То есть, между ними был лишь дом №6. Возможно, он был отделён от общей земельной площади и продан Леонтьевым другому лицу чуть позднее, чем Мещерским.
Первоначальный дом был построен в стиле барокко. Позднейшие перестройки не сохранили облик его отделки, лишь общие черты планировки. Он был поставлен в духе того времени торцом к переулку, имел симметричную планировку с двумя выступающими ризалитами на продольных фасадах. Он сгорел во время пожара при наполеоновском разорении 1812 года.
Примерно в 1738 году подполковник Белгородского ландмилицкого полка Григорий Семёнович Мещерский женился на юной Анне Долгоруковой. Невеста была внучкой Луки Владимировича Ляпунова, дочерью Агафьи Лукиничны и Ивана Ивановича Долгорукова. Её родители умерли недавно один за другим в 1737-1738 годах. Вероятно, сразу после их смерти старший брат Лука Иванович позаботился о судьбе самой младшей сестры Анны, выдав её замуж. В наследство от отца она получила огромное исадское имение. После свадьбы имение в качестве приданого невесты перешло в собственность Григория Мещерского. Скоро, 27 октября 1739 года, у молодожёнов родилась дочь Прасковья.
Имение отца Григория Мещерского в селе Башино оставалось ещё несколько лет за матерью. Возможно, в эти годы молодая семья проживала в Исадах. Такая вероятность есть. В обширной усадьбе стоял недавно построенный великолепный Белый дом, рядом Ока, просторные луга… Всё, что нужно для молодой семьи и детей. Тем более во время прохождения Григорием Семёновичем военной службы в войсках семья могла жить в деревене. К тому же большое хозяйство требовало присутствиях владельцев, их участия в делах управления. Возможно, жили они и в Башино. Вопрос требует своего исследования. Но значительная часть жизни князей Мещерских проходила в столице Санкт-Петербурге, где ещё у Семёна Фёдоровича был свой дом, местонахождение которого пока неизвестно.
Первая из оставшихся на сегодня у башинской церкви плит расколота, а надписи на ней сохранились хуже, чем на остальных. Она очень похожа на две другие по оформлению деталей и должна ненадолго отличаться во времени изготовления. Можно предполагать, что памятник этот с могилы жены Семёна Фёдоровича Мещерского Ксении Михайловны, которая умерла в 1742 году.
По её левой стороне:
«…ря 20 дня…
престави… (ра)ба Божия жена …
князя (Се)мёна Фёдоровича Мещ(ерс)ка(го)…»
По правой стороне:
«Тезоименит(ство) …
Жития … на све(те) …
погребено под сим камнем».
Большой кусок от изголовья с сохранившейся правой половиной герба представляет собой герб Мещерских. Видимо, он составлял единое целое с плитой Ксении Михайловны Мещерской (в девичестве Леонтьевой). Тогда левая, почти несохранившаяся часть герба, представляла собой герб Леонтьевых.
В 1742 году Башино перешло по наследству от матери Григорию Семёновичу, на то время воевавшему в чине полковника ландмилицкого полка в Финляндии на Русско-шведской войне. 6 августа того же года князь во главе воинского соединения отличился у крепости Нейшлот, комендант которой после переговоров сдал её в руки Мещерского. В течение трёх месяцев князь управлял городом и крепостью. Война окончилась к началу осени 1743 года, князь вернулся домой, где совсем недавно, 15 июля, у него появилась вторая дочь, которую назвали Анной.
В 1755 году Григорий Семёнович был произведён в генерал-майоры и состоял при Украинской дивизии. В 1756 году началась Семилетняя война. После захвата противником России – Пруссией соседней Саксонии императрица Елизавета Петровна 1 сентября объявила о вступлении в войну против союза государств во главе с Пруссией на стороне Австрии и Франции. Генерала Мещерского назначили командиром корпуса.
Перед отправкой в расположение своего корпуса Григорий Мещерский сделал в Санкт-Петербурге большую покупку. Князь выкупил у подполковника Главной артиллерии Афанасия Кондратьевича Елагина и его супруги Марфы Кирилловны большой участок земли по улице, ныне называемой Гороховой, между нынешними улицами Большая и Малая Морская, в престижной части столицы, недалеко от Адмиралтейства. На Елагина был записан дом №9 (по Гороховой), на его жену — дом №11. Существовавшие по документам за этими домами два участка, по сути, были объединены Елагиными в один. Елагин был, по-видимому, лишь прозорливым инвестором, выгодно вложившим свои деньги в недвижимость. Участок не просто был им объединён, он имел общую предысторию, которая стала причиной его дальнейших залогов и перепродаж. На ней стоит остановиться подробнее.
В 1742 году немец Яган Христофор Зигмунд получил «привилегию на театральные представления» в Риге, Ревеле, Нарве, Выборге, Москве и Петербурге. А в конце 1744 года Сенат выделил ему для постройки «Комедии» (будущей «Немецкой комедии») место на Большой Морской улице, у Средней перспективы (ныне Гороховая улица). После пожаров 1736—1737 годов, которые уничтожили почти всю первоначальную застройку, Большую Морскую переименовали в Большую Гостиную. В 1745 году в южной части выделенного участка (на будущем участке дома №11) был возведён больших размеров одноэтажный «на высоких подвалах» каменный жилой дом самого антрепренера («дом Зигмунда»). Он выходил своим длинным фасадом в 13 окон на Большую Морскую (Гостиную) улицу. Театральный зал был выстроен в деревянном дворовом флигеле.
По всей видимости, одновременно в северной части участка (будущий участок дома №9) был построен каменный дом с деревянными службами, смотревший своим фасадом на Большую Луговую улицу (с середины XVIII века её переименуют в Ново-Исаакиевскую; ныне – Малая Морская улица).
Доходы от зрелищной деятельности не позволяли содержать столь дорогих строений, финансовые дела были плохи. И уже в следующем году Зигмунд пытался продать свой главный дом, видимо, рассчитывая арендовать его потом для театра у возможного покупателя. Основным актёром его труппы был И.-П. Гильфердинг (по театральному амплуа носил прозвище «Панталон»), который был хорошо известен в Европе. Вероятно, тогда же, в поисках способа избавиться от долгов, сохранив главное — театр, Зигмунд договорился с ним о продаже дома в северной части и разделил первоначальный участок пополам. Образовать новое домовладение по Большой Луговой позволило располагавшееся вдоль неё строение, которое и стало называться «домом Гильфердинга». Ещё через год Зигмунд умер. Южный участок и здания на нём унаследовала его жена Мария-Елизавета Циглер. Не имея источника доходов, она сразу заложила, а позднее перезаложила свой огромный дом. Руководство труппой перешло к Гильфердингу. Ему помогал в этом деле И. Сколари (по прозвищу «Арлекин»).
В 1749 году Гильфердинг выхлопотал себе право «комедии и оперы играть» в тех же городах, что ранее Зигмунд. Уже через год новый руководитель театра заложил свой дом соседу – резных дел мастеру О.И. Шталмейеру. Денег на содержание у театрала не было. В свою очередь, средств у Циглер тоже не появляется, и в 1751 году она теряет право выкупа «дома Зигмунда». Приобретатель прав на дом продаёт его артиллеристу Елагину, который оформляет покупку на жену. По-видимому, одновременно, в 1752 году, Елагин выкупает на своё имя и бывший «дом Гильфердинга» у Шталмейера.
Но представления в Немецкой комедии всё ещё проводились. Императрица Елизавета Петровна особым указом вызвала в Санкт-Петербург из Ярославля «основателя русского театра» Фёдора Волкова с братьями. Созданная всего полтора года назад труппа Волкова выступала в Немецкой комедии. 6 февраля 1752 года в бывшем доме Зигмунда представленную на сцене трагедию смотрела сама императрица.
Итак, в 1756 году после покупки двух каменных домов «со всяким… деревянным ветхим строением» генерал-майор Мещерский отбыл в армию.
Вместе с главными силами армии зимой 1756—1757 года 6-й корпус Мещерского находился на передовой между Смоленском и Лифляндией. В 1758 году Мещерский состоял в Обсервационном корпусе — неудачном детище главы царского правительства Петра Шувалова. Корпусом командовал генерал-аншеф Броун. Но Шувалов вообразил себя полководцем и пытался на удалении от фронта управлять созданным им воинским соединением, влияя на решения полевого командования. Из-за странной внутренней организации, недоукомплектованности людьми и вооружением корпус потерпел в первом же крупном сражении под Цорндорфом 14 августа 1758 года тяжёлое поражение, понеся большие потери. В октябре того года Мещерский заболел и лечился в Гродно. 1 августа 1759 в сражении при Кунерсдорфе русские войска разбили армию прусского короля, но Обсервационный корпус получил тяжёлый урон, после чего было принято решение о его расформировании. Оно происходило очень долго, с февраля по июль 1760 г.
Немного времени спустя, Григорий Мещерский появляется на гражданской должности. 16 августа 1760 года князь становится на полмесяца Новгородским губернатором, после чего производится в чин генерал-поручика и назначается членом Военной коллегии и затем шефом драгунского полка.
В самом конце 1761 года внезапно умерла императрица Елизавета Петровна, а вступивший на престол Пётр III неожиданно для всех сдал все плоды побед в руки прусского короля Фридриха и заключил мир. Вероятно, в это время, занятые после походной разлуки устройством домашних дел, Григорий и Анна Мещерские выдали свою дочь Прасковью замуж за капитана Павла Матвеевича Ржевского. Приданым за невестой стало снова рязанское имение в Исадах (бывшее приданое матери). Так Исады оказались у Ржевских. Через несколько месяцев у молодой пары родился сын Пётр.
23 июня 1762 года император назначил генерала Мещерского командующим Новосербским корпусом и крепостью Святой Елизаветы и направил в Новую Сербию (новые российские земли на правом берегу Днепра) для ведения расследования жалоб, поступавших от военных переселенцев на генерал-поручика Ивана Хорвата. Генерал Хорват получил новые земли для устройства военных поселений добровольными переселенцами с Балкан: сербами, греками, валахами, болгарами, но использовал выделяемые правительством огромные деньги для личного обогащения своей большой семьи. Переселенцы влачили существование в жалких условиях. На пятый день после отправки Мещерского на юг император Пётр III внезапно скончался во время дворцового переворота. На трон вступила его жена Екатерина II. Расследование Мещерского продлилось недолго. Через пару месяцев князь Григорий при странных обстоятельствах заболел и умер 3 сентября 1762 года. Его тело было привезено в родовое тульское имение Башино и предано земле, о чём свидетельствует надпись на расколотом надгробии, его сохранившейся правой половине. В её изголовье хорошо видна левая половина герба Мещерских.
«… дн(я)… (ск)ончался в (т)оже … (се)нт(я)бр(я)
3 числа на пам(ять) священн(о)мученика Анфима епископа Ни
камидинс(к)аго и преподобнаго отц(а н)ашего Феоктиста, спостник(а)
Великаго (Е)фимия (в) крепост(и) (свя)тыя Елисафеты».
Дата поминовения всех указанных святых отмечается православной церковью как раз 3 сентября по юлианскому календарю (16 сентября по современному григорианскому). Всё это свидетельствует, что здесь покоится бывший генерал-поручик, Новгородский губернатор, главный командир Новой Сербии и крепости Святой Елизаветы Григорий Семёнович Мещерский.
***
Дома в Санкт-Петербурге сдавались вдовой генерала Анной Ивановной отдельными помещениями внаём, находилась она по большей части в Москве. О проживании её в Москве есть свидетельства старост каширских поместий в сёлах Жежельна и Терново от 1767 г.
В апреле 1763 года княгиня выставила на продажу петербугскую дачу («загородное место»), «что от Екатерингофа по большой дороге на девятой версте». Об этом было размещено объявление в «Петербургских ведомостях»: «… желающие оное место взять, могут о цене осведомиться в доме княгини Мещерской на Адмиралтейской стороне в Большой Морской улице, где была Немецкая комедия, в новостроющемся доме, в коем тоже отдаются в наём покои, у служителя Андрея Ананьева». Одновременно со сдачей помещений внаём шло большое строительство зданий внутри участка и по лицевой линии современной Гороховой улицы. В итоге образовались 2 двора домов-«колодцев», помещения которых использовались в качестве доходных. Они хорошо видны на аксонометрическом плане города 1765-1773 гг.
В доме княгини проживали разные люди. Так, объявление 1764 года сообщало о том, что «французский надзиратель придворных малых певчих» господин Боэ обучает их дополнительно немецкому языку, «а жительство имеет на Адмиралтейской стороне в Большой Морской Луговой улице, в доме госпожи генеральши княгини Анны Ивановны Мещерской». В августе 1770 года сообщалось, что в её доме «в Новой Исаакиевской» у брадобрея Машке живёт другой брадобрей Иоганн Людвиг Бекман. В феврале 1771 г. в доме княгини «в Новой Исаакиевской на углу Адмиралтейской улицы» отдаются в наём «20 покоев со всеми службами», о цене нужно было осведомляться у служителя Петра Ивашкина. К июлю свободных покоев оставалось уже 15. В том же году с сентября до середины ноября в доме Мещерской проживала атлетка-итальянка Камера, которая «ежедневно по полудни» проводила 2 выступления, показывая «разным образом превосходную свою силу».
Был в доме княгини и своего рода музыкальный магазин. Зимой 1771-1772 гг. дважды сообщалось, что у «компониста и клавирмейстера Жоржа продаётся весьма изрядный туалет из розового дерева с органами, также и новые английские и немецкие фортепиано, скрипки, брачи, виолончели, недавно из Парижа и Англии выписанные музыкальные пьесы для клавиров, флейты, виолончели и для духовых инструментов, состоящие в концертах, симфониях, квинтетах, квартетах, сонатах и проч.»
В апреле 1881 г. газета сообщала об отъезде из города проживавшего в доме княгини французского купца Иосифа Баллея с малолетнею дочерью. К сентябрю того же года относится вторая заметка с именем княгини. Они были последними, вероятно, в том году княгиня скончалась. По другим сведениям, это произошло 12.12.1773 г.
***
Молодая семья Павла Матвеевича и Прасковьи Григорьевны Ржевских, вероятно, проживала в Москве зимой, а в тёплое время года переезжала в Исады. 14 марта 1763 года Павел Матвеевич был произведён в полковники и назначен по службе в армию. 18 октября 1763 у них родился второй сын, которого назвали Григорием. По-видимому, с детских лет Григорий полюбил Исады, где позднее он соберёт из своих крепостных знаменитую театральную труппу.
В 3-летнем возрасте Григорий Ржевский лишился матери. По-видимому, бабушка Григория Анна Ивановна Мещерская настояла на том, чтобы её дочь похоронили рядом с отцом, в Башино, куда она сама приезжала жить с младшей дочерью Анной. Родные для неё Исады остались во владении зятя, Павла Матвеевича Ржевского. Так, рядом с плитой князя Мещерского появилась другая плита, сохранившаяся лучше других, надпись на которой довольно подробно описывает вехи жизненного пути Прасковьи Ржевской. К сожалению, в последние годы она сильно разрушилась, и прочесть удаётся следующее. По левой стороне:
«… 1766 году (дек)абря 2… дня пополудни (10) часу преста(вилась раба) Божия полков
ника Павла Матвеевича Ржевскаго жена ево Параскевия Григ(орьевна)
…»
По правой стороне:
«(Рождени)я 1739 году м(есяца ок)тября
2(…) числа … А тезоиминит(ст)во
того ж (меся)ца 28 числа … (Пятн)ицы Пороскевы …
… жития … и 3 дни
… и погребе(…) …»
В изголовье плиты, на торце — хорошо сохранившийся щит с гербом. Левая его половина совпадает с гербом Мещерских. Правая половина состоит из трёх изображений: в правом верхнем углу — герб Ржевских (пушка), в левом верхнем — стоящий воин с обнажённым мечом и щитом, в нижней части – «орёл в облаках», схожий с изображением на монетах елизаветинского правления.
Спустя несколько лет, Павел Матвеевич повторно женился на юной Елене Николаевне Долгоруковой, которая была старше своих пасынков Петра и Григория на 8 и 9 лет. С 1775 по 1778 год генерал-поручик Ржевский был обер-комендантом Москвы, руководил местным воинским гарнизоном и полицией.
Между тем, младшая сестра Прасковьи Анна Григорьевна до сих пор замуж не вышла. Для того времени девица давно пропустила срок для выданья. Трудно сказать, мешала ли этому её внешность или что другое, но приданое у неё было неплохое. Каширские владения в сёлах Жежельна и Терново, вероятно, на основании завещания отца, были поделены между ней и матерью. Приблизительно в возрасте 27-28 лет для неё нашёлся жених. Генерал-майору князю Фёдору Фёдоровичу Щербатову было около сорока, и первый брак у него не задался. Едва прошло восемь месяцев со дня свадьбы, беременная жена сбежала к своей матери. Муж, с привлечением духовенства, пытался её вернуть, но её мать настояла на том, чтобы дочь не возвращалась. Странность поведения обеих женщин заключалась в том, что за 3 месяца до родов они уверяли Щербатова, что ребёнок умер в утробе. Но рождение всё же произошло, и мужа присутствовать при этом событии не допустили. В свою очередь, он отказывался признать ребёнка своим и считал подменённым. Вскоре после родов жена умерла. Прошло довольно лет, и Щербатов решил повторно жениться.
Судьба преподнесла князю Щербатову яркий взлёт по воинской службе, его удачные действия во время очередной войны с турками были отмечены по заслугам. Но случившийся Пугачёвский бунт и оплошность князя, допустившего разорение под Казанью и распространение восстания на запад от Волги, поставили крест на его службе. Екатерина II повелела отстранить его от командования и наложила опалу, запретив жить в обеих столицах. Князь с семьёй поселился в Башино. По некоторым сведениям, именно он разбил там огромный парк с каскадом прудов и отстроил или перестроил церковь во имя Казанской иконы Божьей Матери.
Башино и оба участка с домовладениями в Санкт-Петербурге по наследству от матери досталось Анне Григорьевне. 11 июля 1779 году Анна Щербатова продала дом №9 московскому купцу, дом №11 был продан ей петербургским купцам. В 1806 году Анна Григорьевна Щербатова умерла. Есть сведения, что она была похоронена в Башино рядом с отцом и сестрой.