Биографии воинов. Письма с фронта. Документы.
«Это всё будет, когда я приеду к вам…»
О жизни и боевой работе офицера, лётчика ближнебомбардировочной авиации Фурмина Ивана Ивановича можно рассказать, спустя много десятилетий после его гибели, очень подробно. Множество документов, фотографий и писем сохранилось, благодаря бережному отношению к его памяти жены Анны Павловны и сына Виктора Ивановича. Родился Иван в 1913 году в селе Исады. Его жизнь на селе в детские и отроческие годы не отличалась от жизни многих его сверстников того времени – работа на земле, помощь в мужской работе по хозяйству отцу, школа, в свободное время для него была Ока с её заливными лугами и всяческими мальчишескими развлечениями.
В 1935 году его призвали на срочную воинскую службу (по действующему «Закону об обязательной военной службе» к 1 января 1935 ему исполнился 21 год) в одну из авиационных частей на 2 года, учился на связиста. В следующем году Иван получил звание отделенного командира, и дело руководства бойцами у него пошло успешно. 
Об этом свидетельствует фотография, сделанная «за лучшие показатели» отделения. На груди красуются значки «Ворошиловский стрелок» и «ГТО 1-й ступени». К началу 1937 года он в звании младшего командира взвода (приблизительно соответствует современному сержанту или старшему сержанту) вывел уже свой взвод на передовое место во внутреннем соревновании подразделений. Так писала от его лица газета воинской части 23.02.1937:
«Прежде всего борьбой за плановость в работе. У меня каждый знает, что делать во время зарядки, во время занятий. Организованность бойцов во многом способствует в завоевании первенства. Молодые бойцы Буровцев, Иванов, Барсуков принимают на слух 85 знаков в минуту. Никто не принимает меньше 55 знаков.»
По окончании срочной службы Иван вернулся домой, чтобы жениться на девушке из Исад Игошиной Анне Павловне. Он уже принял решение продолжить служить в авиации. 
Иван получил направление на учёбу в Олсуфьевскую авиашколу стрелков-бомбардиров (п.Олсуфьево, нынешняя Брянская область). Семья Анны была крепка в православной вере, сама она пела в церковном хоре (церковь в Исадах ещё действовала, её закроют в конце 1939-го). Военные в то время пользовались особым уважением. Стать женой военного для любой девушки было привлекательным жизненным выбором. А прошедшая недавно на селе насильственная коллективизация заставила сельскую молодёжь искать любую возможность, чтобы покинуть родные места. Чуть ли не единственной возможностью была воинская служба. Сразу после свадьбы Иван увёз молодую жену в Олсуфьево. В сентябре 1938-го у них родился сын Виктор. А ещё через год родился сын Александр, но он вскоре умер.
С началом зимы 1939-1940 года началась Финская война. Иван Иванович был отправлен на финский фронт флагманским стрелком-радистом самолёта СБ в составе 18-го скоростного бомбардировочного полка (он же «ближнебомбардировочный»). Самолёты СБ, несмотря на многочисленные модернизации, к тому времени были уже далеко не «скоростными». Для современных истребителей они становились лёгкой добычей. В пользу советских лётчиков была лишь низкая укомплектованность финских ВВС такими истребителями и в целом численное превосходство в самолётах. Потери СБ на Финской как от зенитных средств, так и от истребителей, были существенными. Иван Иванович совершил 59 боевых самолёто-вылетов, налетав более 88 часов. За участие в Финской войне он был награждён медалью «За отвагу» (Указ Президиума Верховного Совета СССР от 09.05.1940).
По окончании Финской Иван вернулся к прохождению обучения в Олсуфьевскую школу. После прохождения курса, Приказом НКО №04618 от 10.10.1940, он получил звание младшего лейтенанта и был направлен для прохождения службы в свой родной авиаполк, в котором прошёл Финскую войну, он дислоцировался к тому времени в г.Кутаиси. Там он встретил в июне 1941-го начало Великой Отечественной войны, когда весь лётный состав полка находился на плановом переобучении.
По окончании обучения он получает назначение на службу в 10-й отдельный авиаотряд ПВО Закавказской зоны ПВО (Тбилиси). Устроившись на новом месте в начале июля, он берёт отпуск на 2 дня и перевозит на в Тбилиси из Кутаиси жену и сына. Они селятся в преимущественно армянском квартале Авлабари, который в советское время был назван «26 Бакинских комиссаров», в комнатке на улице Гельфмана.
Один из светлых летних дней 1941 года остался в памяти сына Виктора, которому ещё не было 3-х лет, на всю жизнь. Однажды они ходили с отцом в тбилисский зоопарк. Отец бросал через ограду слону монетки, а он их поднимал хоботом. Было весело…
В ноябре 1941г. авиаотряд или его подразделение, в котором служил Иван Иванович, перелетело на аэродром Кобулети. Шли дожди. Семья осталась в Тбилиси. Адреса, в связи с временным пребыванием, не было, в своих письмах Иван беспокоится о доставке урожая поспевших цитрусовых и орехов.
«Анечка, когда приезжал к нам комиссар, то я с ним договорился, чтобы он тебе дал не меньше 50 шт. лимонов и не меньше одного ящика мандарин, и, по возможности, когда будем перелетать, то я думаю захватить ещё несколько килограмм мандарин и орехов для Вити…»
В начале декабря 10-й отдельный авиаотряд ПВО был расформирован. Иван Иванович перелетает для несения службы в новую часть, недалеко от Баку. Дислоцированную здесь авиадивизию намечалось использовать в боевых действиях Закавказского фронта для бомбёжки иранских аэродромов. Но обстановка на фронтах войны сложилась иным образом. Немцы, захватив почти весь Крымский полуостров, 16 ноября 1941г. заставили последнюю часть Красной армии уйти за Керченский пролив. Над окружённым Севастополем нависла угроза гибели.
На аэродроме Насосная, в пригороде Сумгаита, Иван Фурмин со своим старым другом Александром Шварцем, видимо, попал в состав 41-го скоростного бомбардировочного авиаполка. Но летать его прикрепили в качестве штурмана уже не с ним, а в экипаже с пилотом Александром Башковым. Через пару недель после прибытия Ивана на Насосную 41 сбап был направлен в сторону Таманского полуострова. Несколькими перелётами он добрался до нового аэродрома базирования. Готовилась операция по возврату Крыма. Уже 26 декабря советский десант снова вернул город Керчь с окрестностями. Из письма от 31 декабря 1941г.:
«Аня, мы с Сашей уже имеем по 7-ми боевых вылетов, летаем большинство одни, действуем отлично, командование полка и дивизии нас называет «воздушными пиратами». Я лично очень много побил немцев из пулемётов на бреющих полётах, а также и мои бомбы ложатся только в цель. В результате нашей работы во взаимодействии с пехотой наши войска заняли гор.Керчь, Феодосия. Противник бежит в панике, а я их расстреливаю, как собак, с высоты 20-50 метров… спешу на аэродром, сегодня предстоит очень большая работа.»
Не позднее середины января 41-й сбап был расформирован, а Иван Иванович со своими товарищами Башковым и Шварцем оказались в составе 367-го сбап, укомплектованного также самолётами СБ. В конце февраля 1942г. Иван Фурмин и его пилот Александр Башков были награждены орденами «Красного Знамени». В наградном листе начальника связи 3-й авиаэскадрильи 367-го сбап Ивана Фурмина перечислены основные события боевой деятельности декабря – января.
«Своим точным бомбометанием разбомбил множество орудий, автомашин, миномётов и живой силы противника. Отличный стрелок. Своим метким пулемётным огнём уничтожил и рассеял не одну вражескую колонну противника. Пулемёты всегда действовали безотказно. Несмотря на сильный оружейно-пулемётный огонь, кабина имела ряд пробоин разрывными пулями, но как истинный воин Красной Армии продолжал расстреливать войска противников из своих пулемётов… имеет 10 боевых вылетов:
23.12.41 г. вылет одиночного задания по уничтожению морских кораблей противника, цель – южнее 2-3 км Тимтыр. Прямыми попаданиями уничтожено до 3-х мелких водных транспорта противника. Полёт происходил в сложных метеоусловиях, облачность 10 баллов при видимости 2-3 км, при интенсивных обстрелах зенитной артиллерии противника с моря и с суши в районе цели.
24.12.41 г. в составе звена ведомым летал на уничтожение артиллерийских точек противника в районе восточной окраины Маяк. Уничтожено до 3-х арт.точек противника.
24.12.41 г. в составе звена ведомым летал на уничтожение зенитной артиллерии в районе Юртов Кут. Уничтожено одну арт.батарею, что подтверждается повторными вылетами экипажей.
28.12.41 г. одиночно выполнял задание по уничтожению живой силы противника по шоссейной дороге Салы-Феодосия. Уничтожено 5 автомашин с пехотой и боеприпасами, расстреляны до 10 солдат пулемётным огнём.
29.12.41 г. одиночным самолётом выполнял задание по уничтожению живой силы противника в районе Юков-Кут, Аджи-Юшкай, Юакси, Опасная и др. Уничтожено полностью миномётная батарея и до 20 солдат из прислуги.
29.12.41 г. одиночным самолётом произведён вылет на уничтожение колонны пехоты противника в районе Темирово, Аджим-Ушкай. Уничтожено до 100 солдат и офицеров противника.
29.12.41 г. одиночным самолётом летал на уничтожение автотранспорта противника в районе Баксы. Уничтожено до 8 автомашин с пехотой и до 10 тягачей. При штурмовых действиях по дороге Баксы-Маяк уничтожено до 30 солдат и 4 повозки с боеприпасами противника.
31.12.41 г. произвёл два боевых вылета одиночным самолётом по уничтожению отходящих войск противника в районе Кинигез-Абибель, Семь колодезей. Бомбометанием и штурмовыми действиями уничтожено и рассеяно до 8 повозок с боеприпасами и другим грузом, до 70 солдат противника, уничтожено одну легковую автомашину, 5 автомашин с боеприпасами. При штурмовых действиях был выведен из строя левый мотор от ружейно-пулемётного огня противника, пробита бензопроводка и часть приборов левой группы в кабине лётчика. Но, несмотря на трудные условия полёта, самолёт был приведён на свой аэродром, пройдя более 200 км на одном моторе.
1.1.42 г. одиночным самолётом выполнял задание на разведку экипажа 41 сбап, подбитого и севшего на территорию противника, с уничтожением пехоты и артиллерии противника по дороге Агибель-Кой-Азин. Произведён штурмовой налёт. Бомбы с высоты 250 метров и обстреляли пулемётным огнём. Уничтожено до 100 солдат до 12 лошадей и 5 орудий противника. После чего произведена разведка экипажа самолёта №101. В результате разведки пришлось установить, что экипаж подбитого самолёта не даёт никаких примет жизни, подходящие войска Красной армии от места посадки самолёта были в 2-3 км. Посадки не совершили у подбитого самолёта, а пошли на свой аэродром.»
В феврале Иван Иванович получил возможность съездить в отпуск в Тбилиси. Уезжая, оставил жене записку: «Еду громить врага. Напрасно дуешь губы. Жалей Витю.» По возвращении в полк состоялось вручение ордена и присвоение Приказом №0266 от 21.02.1942 по Крымскому фронту звания лейтенант. Об этом Иван дал телеграмму жене.
Представление ко второму ордену «Красное Знамя», составленное 10 апреля, проходило длительное согласование (Военсовет армии решил вручить «Красную Звезду»), что задержало награждение до июля 1942г., орден Ивану Фурмину вручён так и не был. Его наградной лист продолжает перечень боевых дел:
«Не раз самолёт Фурмина атаковывался истребителями противника. 24.3.42г. вражеские стервятники напали из-за облаков на девятку бомбардировщиков, пытаясь сбить самолёт Фурмина. Мужественно и смело сражался экипаж с воздушными пиратами. Тов.Фурмин, обороняя переднюю полусферу самолёта, своими очередями из пулемётов не давал зайти в лоб. Самолёт получил две пушечных пробоины в левую плоскость и левую часть стабилизатора, подбиты расчалки стабилизатора, но благодаря мужеству и проявленному героизму, самолёт опять был приведён на свой аэродром.
Тов.Фурмин произвёл за весь период боевых действий на Крымском фронте 20 боевых вылетов, из них днём 18 и ночью 1. За первые 10 боевых вылетов тов.Фурмин награждён орденом «Красное Знамя».
19.1.42 г. произвёл боевой вылет в составе звена ведущим по скоплению войск противника в районе Дальние Камыши. В результате успешного налёта уничтожено и рассеяно до 2-х рот пехоты, до 5 автомашин. Задание выполнено отлично.
20.1.42 г. произвёл боевой вылет в составе звена ведущим по скоплению войск противника в районе Ближние Камыши. В результате успешного налёта уничтожено и рассеяно до взвода пехоты, подбито 3 автомашины с воинским грузом, сбросил 1500 штук листовок. В районе цели подвергался сильному обстрелу зенитной артиллерии противника.
22.1.42 г. произвёл боевой вылет по скоплению войск противника в районе севернее 2 км Феодосия. В результате налёта уничтожено и рассеяно до 8 автомашин, до 100 солдат и офицеров. Сброшено листовок 5700 штук. Задание выполнено хорошо.
26.1.42 г. произвёл боевой вылет по скоплению войск и техники противника в районе Бахчи-Эли. В результате налёта уничтожено и рассеяно до 2-х рот пехоты, до 10 автомашин, подбил одно орудие. Сбросил 2500 штук листовок. Задание выполнено отлично.
1.2.42 г. произвёл два боевых вылета по войскам противника в районе Кой-Асан. Уничтожено до 6 автомашин, до роты пехоты, до 3-х арторудий. Сброшено 1700 штук листовок. Задание выполнено хорошо.
16.3.42 г. произвёл боевой вылет в составе девятки ведомым звена по артпозициям противника восточней окраины Ново-Михайловка. В результате успешного налёта уничтожено до 2-х ДЗОТов, 2 орудия, до взвода пехоты, 2 пулемётных точки. Сброшено 3200 штук листовок. За успешное выполнение задания командиром полка объявлена благодарность.
24.3.42 г. произвёл боевой вылет ведущим звена по переднему краю обороняющегося противника в районе Ново-Михайловка. Несмотря на сильный заградительный огонь, бомбы были сброшены в цель, в результате чего уничтожено до 60 солдат и офицеров, 2 ДЗОТа, 4 огневых точки, одно орудие. Экипаж подвергся атакам истребителей противника.
2.4.42 г. произвёл первый ночной боевой вылет по станции Ислам Терек. Бомбометание происходило в сложных метеоусловиях. Бомбы были сброшены в цель, в результате уничтожено: 2 вагона с боеприпасами, отмечался большой пожар на станции Ислам Терек. Сброшено 3200 штук листовок. Задание выполнено хорошо…»
В последней декаде марта 367 сбап перелетел на новый аэродром базирования, в станицу Крымская. Боевая работа иногда сменялась относительным затишьем и учёбой. Письма и редкие командировки сослуживцев в Тбилиси оставались единственным способом для общения с домом. Долгая разлука между супругами иногда прорывается в письмах вспышкой ревности и встречной обидой за недоверие, непонимание того, что приходится переживать перед лицом смертельной опасности, в ежедневном напряжении фронтовой жизни лётчика. А мыслей много, все – о родных и близких, кого судьба раскидала по фронтам и дальним городам и сёлам. Из письма от 22 апреля 1942г.:
«Мне так хочется посмотреть на тебя с Витей, но не на что посмотреть. Неужели ты не хочешь выполнить мою просьбу или очень занята, не можешь сфотографироваться? Если сама не хочешь, то я прошу тебя, сфотографируй Витю, я буду на него ежедневно смотреть, пока ещё жив. Но вот пока об этом и всё. Теперь хочу тебе описать, как мы живём. Работаем, т.е. летаем только ночью. Спим с Сашей Башковым рядом. Кормят нас хорошо. Погода сейчас стоит очень тёплая, уже зеленеет травка, и деревья понемногу начинают распускать свои листики.
Аня, я уже сделал 22 боевых вылета, за 20 б/вылетов я получил 2000 руб. и представлен ещё к ордену. Аня, Рябов Гриша прилетел 20.4.42 г., а 21.4.42 г. утром с боевыми товарищами выпили твоего «генерал-лейтенанта» с 3-мя звёздочками и сладкие, как ты, «яблочки». Да, Аня, скоро мне присвоят звание старшего лейтенанта. Аня, сегодня пишу письмо матери и напишу папаше и мамаше Игошиным. Аня, пропиши мне адрес Сениной жены Анны Васильевны Фурминой. Аня, пропиши, не беспокоят ли тебя насчёт квартиры, и уехал ли Смирнов, с кем ты живёшь?»
И дальше для сына…
«Письмо Вите.
Здравствуй, дорогой и любимый мой сыночек, Витенька, горячо я целую твои глазки, щёчки, губки, ручки. Я хочу с тобой потанцевать и поиграть, побросать тебя к потолку, покачать на ножках, сходить в кино и цирк, покатать на велосипеде. Это всё будет, когда я приеду к вам…»
Из письма от 3 мая 1942г.:
«У нас пока новостей нет. Все живы и здоровы. Бьём врагов только ночью. Я уже имею 34 боевых вылета, бью врага так, как нас всех учит великий полководец т.Сталин.»
Из письма от 7 мая 1942г.:
«(Если приедете) ко мне, то я для вас и для себя создам такие условия, что вы будете жить вместе со мной лучше, чем в Тбилиси… ждите телеграмму о выезде, без телеграммы не выезжай…
Аня! Это письмо продолжаю наутро, т.к. вечером сел писать – приказали немедленно нужно вылетать, и письмо это вместе со мной летало 2 раза ночью бить врагов. Всего уже 42 вылета. Аня, обязательно сфотографируйся…
Да, Аня, когда будете выезжать, обязательно дайте телеграмму… мы вас встретим на станции Крымская, она от нас недалеко…»
Судьба Ивана Ивановича Фурмина оборвалась в тяжёлые дни, которые потом назовут «катастрофой Крымского фронта», когда наши войска снова были оттеснены к Керченскому проливу, фронт перестал существовать. В немецких источниках операция называлась «Охота на дроф». Враг осуществил удар на южном участке фронта, вдоль побережья Чёрного моря 7 мая. В ходе боёв наше командование ночью 10 мая приняло решение отвести силы на Киммерийский вал (также называется Узунларский, или Аккосов, вал), но закрепиться на нём немцы не позволили и к концу дня вышли на вал. 12 мая немцы высадили воздушный десант в тылу наших войск, 15 мая пала Керчь, эвакуация с полуострова продолжалась до 20 мая.
Днём 11 мая 1942 г. семь экипажей бомбардировщиков 367-го полка получили задание в помощь нашим отступающим сухопутным частям: «Произвести разведку скопления и передвижения войск противника и его техники в пунктах Сараймин, Бикечь, движение войск по дороге Сараймин-Бикечь, а также на бомбометание по обнаруженным войскам». Первые шесть вылетов были осуществлены в промежутке между 10 ч. 37 мин. и 10 ч. 51 мин., последними взлетела пара Башкова (с Фурминым и Долбневым) и Шварца (с Раком и Неклюдовым). Седьмая машина поднялась в 11 ч. 55 мин. Первый из вылетевших экипажей задание не выполнил и вернулся на аэродром. Экипаж, шедший за ним следом, не вернулся с задания. 3-я и 4-я машины успешно отбомбились над целями (в 11 ч. 15 мин. и 11 ч. 35 мин. соответственно) и вернулась. Из пары Башкова и Шварца доложил об успешном бомбометании (в 11 ч. 27 мин.) только Шварц. Самолёт Башкова назад не вернулся.
Что случилось в воздухе? Об этом осталось 2 рассказа, относящихся к 1965 году. Один – товарища И.Фурмина Александра Шварца, второй – командира 3-й эскадрильи, в которой все они воевали, Демидова Петра Егоровича (Георгиевича). Письмо Демидова основано на неких записях, которые частично совпадают с боевыми донесениями, данными наградных документов, но сам он в полётах 11 мая 1942 не участвовал. По всей видимости, в изложении событий дня он путает их с боевым заданием на 12 мая, когда происходила высадка десанта немцев у Керчи.
«Погиб Фурмин И.И. при выполнении боевого задания – бомбардировки скопления судов и высадки пехоты противника в районе Керченского пролива, Камыш-Бурунский порт. Выполняли задание одиночными самолётами. Погода была крайне ограничена, выполняли задание на высоте 250-300 м, бреющим полётом штурмовали пехоту немцев… В этом районе было много зенитной артиллерии пр-ка, что дало возможность сбить наш самолёт на низкой высоте. Самолёт вместе с экипажем упал в море, и все погибли. Так нам сообщили наблюдательные посты береговой охраны Керченского пролива. С нашей стороны были приняты все меры о розыске сбитого самолёта и состава экипажа. Вели запросы наших наземных частей, базирующих(ся) в этом районе, но к нашему большому сожалению, ничего не добились. Так они погибли на боевом посту!»
Но и А.Шварц, спустя почти 24 года после событий, путает существенные детали. Так он пишет, что до января 1942, пока не попал в госпиталь, он летал в экипаже с И.Фурминым, но из письма самого Ивана Ивановича известно, что он поменял экипаж ещё в декабре 1941г. под Сумгаитом. Шварц называет целью вылета 11 мая 1942 Чонгарский мост, но это был к тому времени глубокий тыл немцев, никаких заданий в том районе в этот день полк выполнять не мог. Вероятно, он додумал забытую подробность, глядя в 1965 году на карту Крыма. Журнал боевых заданий полка чётко указывает, что цели были на Керченском полуострове, неподалёку от Киммерийского вала. Из письма А.Шварца Виктору Фурмину:
«И вот 11 мая 1942 нашим двум экипажам было дано задание на разведку и бомбёжку коммуникаций противника в районе Чингарского моста, на границе Крыма и Украины.
По данным метеоразведки, в районе Керченского пролива и Крыма должна быть пасмурная погода с низкой облачностью, и, сообразно этой метеосводке, мы двумя экипажами в 11-00 дня вылетели на задание с территории Кубани на низкой высоте, под кромкой облаков. Когда выскочили через Керченский пролив к берегам Крыма, нас ждал неприятный сюрприз: высота облачности. Перед нами сияло ясное небо без единого облака, и тут же, может, одновременно мы заметили, что выше нас и на нашем боевом курсе идут прямо на нас немецкие «мессеры». Я лично увидел, что мы обнаружены, раньше, и надо было принимать немедленное решение. Я летел справа от самолёта твоего отца, а немцы, разделившись на две группы, по три самолёта в каждой, видимо, решили атаковать нас с флангов. Экипаж твоего отца резко развернулся влево, в сторону Чёрного моря, и между нашими самолётами оказалось свободное пространство, в которое обрушился в пикирование один за одним два «Мессершмидта». От первых пулемётных очередей мы остались невредимы; первая атака, и причём неожиданная, для нас оказалась безуспешной.
Вся беда в том, что мы, два бомбардировщика, летели без сопровождения наших истребителей, и вступать в бой с немецкими истребителями было бессмысленно. Видя, что после первой атаки сейчас же последует вторая, мой экипаж, открыв огонь по «мессерам», развернулся вправо, т.е. в сторону Азовского моря. Таким образом, немцы должны были рассредоточить свои самолёты по двум объектам. Последним взглядом я увидел, что Саша Башков с твоим отцом приняли правильное решение: на предельной скорости, со снижением к земле они решили на бреющем полёте уйти от преследования, так как набирать высоту с полной бомбовой нагрузкой было бы бессмысленно.
Что случилось потом с экипажем твоего отца, я не знаю. Мой штурман Иван Трофимов, также не погибший в бою, успел мне сказать, что, якобы самолёт Башкова задымил с правой стороны.
Наш экипаж на бреющем полёте ушёл по проливу в Азовское море, нас закрыло туманом, а минут через 40, уже в районе цели, снова была облачность. Мы отбомбились и, прикрываясь под облаками, прошли обратным курсом, но экипажа твоего отца нигде не видели. Снова снизившись до бреющего полёта, мы прошли безоблачную зону без обстрела и в 14 ч. 40 минут сели на своей базе. О случившемся я доложил начальнику штаба полка.
По традиции, мы ждали экипаж на аэродроме до тех пор, пока, по нашим расчётам, не окончилось горючее в баках самолёта твоего отца, но он не вернулся, и с тяжким чувством утраты родных мне людей меня отвезли на отдых… для меня он остался тем же другом и дорогим человеком.»
Экипаж А.Шварца дважды был сбит. В январе 1942 г. ему пришлось отражать атаки немцев на земле, ожидая помощи своих подразделений. А 24 марта 1942 в воздухе был убит штурман, стрелок ранен, на горящем самолёте ему удалось дотянуть до линии фронта, где они со стрелком смогли успешно выпрыгнуть с парашютом. За эти действия и другие успешные боевые вылеты А.Шварц был награждён орденом Ленина. В своём рассказе он относит эти события ко времени после гибели И.Фурмина (позднее 11 мая 1942), что неверно. Штурманом своего экипажа 11 мая А.Шварц назвал Ивана Трофимова, но согласно журналу боевых заданий, с ним летел лейтенант Рак Иван Демьянович, а бывший штурман Трефилов Иван Феоктистович погиб ещё 24.03.1942. Также расходится с журналом на 2,5 часа время его приземления на аэродроме. После лечения А.Шварц был комиссован по инвалидности. Возможно, с состоянием здоровья связаны некоторые ошибки его рассказа.
Исходя из анализа документов и писем, можно предположить местом падения самолёта СБ и гибели его экипажа Башков-Фурмин-Долбнев участок Керченского полуострова южнее или юго-восточнее селения Сараймин (Сокольское). Вероятное место падения отмечено на карте жёлтой окружностью, направление разведывательного задания и бомбометания Сараймин-Бикеч – красным пунктиром. Возможно, с помощью крымских поисковиков когда-нибудь удастся найти следы бомбардировщика с бортовым номером «14» и его экипажа.