Обращаясь к истокам исчезнувшего более 200 лет назад загадочного Облачинского монастыря, мы каждый раз убеждаемся в том, что его судьба непостижимым образом связана с судьбой села Исады. Чем больше появляется разгадок, тем больше крепнет убеждение, что эта связь ещё глубже, чем думалось…
Монастырь располагался на песчаной дюне, на острове между двумя руслами Оки. Первое упоминание о нём относится к концу XVI века. Но археологический памятник — славянское поселение на дюне, современное Старой Рязани, указывает на то, что это селение и Исады существовали по соседству ещё в XII — XIII вв. (Статья о монастыре — здесь.) О важности этого святого места свидетельствует устное предание, оно сохранилось у местных жителей до наших дней, спустя столетия после упразднения и полного разрушения монастыря.
Некоторое время назад среди письменных сведений о монастыре привлекла к себе внимание одна из работ историка Вукола Михайловича Ундольского о месте погребения нашего знаменитого вождя Первого земского ополчения Прокопия Петровича Ляпунова. Собиратель ополчения против польских завоевателей был предательски убит врагами в июле 1611 года. Поиски забытого потомками места его погребения были предприняты в XIX веке рядом учёных в письменных источниках.
В.М.Ундольский был известным библиографом, собирателем и исследователем древних русских и некоторых европейских печатных и рукописных книг XVI-XVII вв. Его считают одним из первых исследователей этих изданий, которые к XIX веку исчезали, становились редкими. Он создал наиболее полный их каталог и описания. Известен Ундольский и тем, что открыл для читателя древнюю повесть «Задонщина» о походе русских войск на Куликово Поле. Ундольский, будучи родом из семьи бедного пономаря, был отдан для получения образования в духовное училище, затем успешно закончил Владимирскую духовную семинарию, по окончании, как лучший ученик, был послан в Московскую Духовную Академию при Троице-Сергиевой Лавре. В 1840г. он закончил Академию, но ещё во время своего обучения он приобщился к изучению древних книг из лаврской и академической библиотек. Там он начал собирать первые материалы для своих будущих научных трудов. Молодой талант был случайно замечен управляющим Московского Главного архива Министерства иностранных дел М.А.Оболенским. Уже в 1842 году Ундольский был принят в архив на работу, где плотно занялся изучением древних книг из различных московских хранилищ и частных коллекций.
Первую свою статью Ундольский написал под впечатлением своих студенческих исследований в Лавре. В 1846 году она вышла под названием «Новыя розыскания о месте погребения Прокопия Ляпунова» со списком надгробий Троице-Сергиева монастыря. В Лавре он случайно обнаружил тетрадь XVII века со списком с надгробных надписей. В ней упоминалось место могилы Прокопия Ляпунова. Дальнейшее изучение архива Лавры явило Ундольскому вкладную книгу, где была сделана запись о погребении в монастыре Прокопия Ляпунова сыном Владимиром в 1613 году. Загоревшись жаждой исследования, Ундольский впоследствии изучил всю историю вопроса. Он ознакомился с воспоминаниями патриарха Филарета Романова, суждениями Карамзина. Наконец в его руки попала одна 9-страничная работа «Краткое сведение о месте погребения Прокопия Петровича Ляпунова» издания 1835 года такого же библиофила и любителя истории Ивана Павловича Быстрова. Эта небольшая книжечка сразу после своего появления всколыхнула многих историков, которые занялись поиском письменных свидетельств, подтверждающих разные мнения о месте, где покоится «изрядный» полководец Прокопий Ляпунов. Ундольский изучил все отзывы на неё современных историков и приступил к написанию своего первого научного труда.
Быстров был на 19 лет старше Ундольского, и к 1846 году он уже издал все свои известные исследования. И.П.Быстров работал в Императорской публичной библиотеке Петербурга, куда был приглашён баснописцем И.А.Крыловым в качестве личного помощника. Крылов руководил тогда отделом древнерусских книг. После ухода Крылова из библиотеки по причине немощности И.П.Быстров некоторое время возглавлял этот отдел. Но после смерти директора библиотеки А.Н.Оленина не смог долго работать при новом директоре Бутурлине, который испытывал яростную зависть к своему глубоко уважаемому и благодушному предшественнику, язвительно отзывался о нём и его делах.
Алексей Николаевич Оленин стал одним из главных действующих лиц в этих многолетних поисках места погребения Прокопия Ляпунова, благодаря ему, некоторые тайны семьи Ляпуновых были открыты исследованиями Быстрова и Ундольского. А.Н.Оленин был, по-сути, основателем Императорской библиотеки как публичного учреждения, очень известным, всесторонне образованным человеком своего времени. Это он привлёк к работе в библиотеке И.А.Крылова, дал возможность совмещать любимый труд с получением жалованья другим деятелям от литературы. Оленин был любим государями и служил четырём из них. В молодости он прошёл значительный путь по военной службе до чина полковника, затем до конца дней служил государству на гражданских направлениях. Он разрабатывал реформу управления государством со Сперанским, был государственным секретарём, членом Государственного совета, занимал другие важные должности. В своих домах он собирал известнейших поэтов, художников, композиторов. Среди них были Батюшков, Жуковский, Пушкин, Гнедич, Карамзин, Кипренский, Брюллов. Отметим, что детские годы до 10-летнего возраста Алексей Николаевич провёл в родовом имении отца и бабушки Салаур Рязанской губернии, что вниз по Оке, за Шиловом.
Поводом для написания И.П.Быстровым той малой брошюры послужила одна книга. Эта книга — церковный Устав издания 1641 года, который часто называют по одному из заголовков «Устав, сиречь око церковное», или по-современному: «Устав, то есть церковный глаз». Либо даритель книги, о котором скажем чуть ниже, либо сам Быстров обратил внимание на то, что она на своих страницах содержала особую вкладную (дарственную) надпись — скрепицу середины XVII в. от имени Владимира Прокофьевича Ляпунова. Надпись стала предметом изучения И.П.Быстрова.
Быстров прочёл вкладную надпись и дал ей толкование. Она сообщала, что книга была подарена В.П.Ляпуновым Оболочинскому монастырю. Случилось это между 1641г. (годом издания Устава) и 1658г. (предполагаемым годом смерти Владимира Прокофьевича). Монастырю от имени Владимира и его жены предписывалось занести имена «родителей наших», которые «лежат» в этом монастыре, в книги для поминальных молитв: синодики и литийные книги. После смерти Владимир завещал и себя поминать в этом монастыре и хранить Устав вечно, запрещал продавать его, передавать или дарить.
«Сее книгу, глаголимую Устав, далъ въ домъ Пресвятыя Троицы и Успения Пресвятыя Богородицы и чедотворцу Сергию в Старую Резань, на Оболочитцкий монастырь Володимер Прокофьевич Ляпунов по себе и по своих родителех в наследие вечных благ, покаместь и святая сия обитель предстоитъ. А кто в сей обители будетъ власть, игуменъ или строитель, или свещенницы, или соборныя старцы и им сею книгу Уставъ не продать и не заложить и никому изъ монастыря, не отдать и за меня, за Володимера, и за жену за мою, и за детей моих при нашем животе в своих святых молитвах Бога молити. А родители наши, каторые лежать в обители сеи и написаны в сенанике, а по смерти моей, Володимеровой, и меня, Володимера, поминать, какъ и протчихъ родителей моих.
А которые книги дал я, Володимер, наперед сей книги Устава во обитель сею Пресвятыя Троицы и Успения Пресвятыя Богородица и чюдотворца Сергия, и те книги такоже из монастыря не отдать и не продать и не заложить. Кто будет вперед ныне власть игуменъ или свещенницы, или строитель, или соборныя старцы, велеть написать в се мое, Володимерово, дарне, что я, Володимер, дал при своем животе вкладу по фсехъ своихъ родителехъ и по себе в строение.
А после моего, Володимерова, живота что дано будет, и то все написати, и моя грешную душу поминать, и написать вешной сенаникъ, и в литейные книги по монастырскому Уложению, какъ и прочих вкладчиковъ. Кто в обители сей будетъ начальникъ, власти черные или какие иные, и имъ такоже поминать душа моя грешная по моему обещанию ко обители сей при своемъ животе строитъ. А после своего живота кому будетъ приказъ по моей душе, дать на монастырское строение къ церкви какое строение нибудь, чемъ во обители сей будетъ скудно, то и строить по моей душе, какъ въ сей книге написано по моему, Володимерову, велению, ничего не отставить строить такъ, какъ Пресвятая Троица наставитъ и строити изволитъ.»
(Прочитано И.П.Быстровым и Летописцем.)
Ценным заключением Быстрова было пояснение к надписи, что некто из родителей Владимира Ляпунова и, возможно, его жены были захоронены в Оболочинском монастыре. Эти сведения подтверждаются надписью на могильной плите его деда Петра Саввича Ляпунова, где было высечено, что тот перед смертью постригся в монахи Облачинского монастыря. Также на плите матери Владимира, первой жены Прокопия Ляпунова, было указано на принятие ею монашеского пострига. Вероятно, их имел в виду Владимир Прокопьевич, когда говорил о лежащих в монастыре родителях. В одном ошибся Быстров, что эти слова относятся и к отцу — Прокопию Ляпунову. Как доказал позднее Ундольский, Прокопий Ляпунов, погребённый после убийства в Москве, на Воронцовом Поле, затем в 1613г. был перезахоронен лично сыном Владимиром в Троице-Сергиевой Лавре.
Мысль о точности прочтения надписи на Уставе, упомянутой Быстровым и Ундольским, возбудила желание ещё раз перечесть её. Быстров прочёл Устав в Императорской публичной библиотеке Петербурга — ныне Российской национальной библиотеке. Как она попала туда? Сохранилась ли та книга? Прошло почти 200 лет, войны, революции, блокада Ленинграда, эвакуации… Хранится ли Устав в фондах РНБ? Найти хотя бы брошюру Быстрова! Нужно было связаться с хранителями фондов.
Удивительно. С помощью отзывчивых и профессиональных сотрудников РНБ обе книги были найдены! Слова огромной благодарности за эти находки Е.В.Крушельницкой, Н.В.Николаеву, Е.М.Медведевой. Е.М.Медведева оказала неоценимую помощь в уточнении прочтения одного из ключевых мест вкладной надписи. Поездка в Петербург принесла и новые открытия — Устав поведал о том, каким путём он попал в библиотеку. На обложке нового переплёта Быстров сделал памятную запись о том, что книга была подарена в 1834г. директором А.Н.Олениным возглавляемой им Императорской библиотеке.
А вкладная надпись Ляпунова на нём оказалась не одна! Скрепица была разнесена по нескольку слов на более, чем сотню страниц. На начальных страницах, правее и ниже слов первой надписи, прочитанной Быстровым, шла вторая, более короткая. Она была сделана несколько позднее чернилами более светлого оттенка. По какой-то причине её не прочёл Быстров. Не понял или посчитал повтором? В ней упомянуто имя нашего села — Исады и имя его новой церкви — Воскресения Христова. Надпись ещё раз подтверждает, что новый храм был возведён Владимиром Ляпуновым — сообщает об «изволении» Владимира перенести данный Устав из монастыря в сельскую церковь, построенную в усадьбе владельца. Видимо, данная книга была чем-то особенно ценна для дарителя. Взамен её в монастырь он передал другую, тоже Устав.
«Сее книгу, глаголемуя Уставъ, из Облачицкия Пустыни Володимер Прокофивичъ изволил перенесть в село Исады, в церковь Воскресения Христово. А в Облачицкие Пустыне Пресвятыя Троицы и церковь Успение Пречистыя Богородицы вместо сее книги приложил инуе книгу, Устав же.»
(Прочтение Летописца и Е.М.Медведевой.)
Надписи также открыли имя третьей церкви Облачинского монастыря — во имя чудотворца Сергия. Не в честь ли места упокоения Прокопия Ляпунова в Троице-Сергиевой Лавре она была построена Владимиром Прокопьевичем? Ранее по письменным источникам были известны лишь Троицкая церковь, вероятно, самая старшая в монастыре и церковь Успения Богородицы. Бесценная книга помнит руки людей, которых знала вся Россия: Владимира Прокопьевича Ляпунова, вероятно, Луки Владимировича, его сына, Алексея Николаевича Оленина, Долгоруких, Мещерских, Ржевских…
Как попал Устав к А.Н.Оленину? На сегодня это остаётся загадкой. Можно предполагать, что Оленин, собиравший в 20-е — 30-е годы XIX в. древнерусские книги, получил её от тогдашнего владельца Исад камергера Григория Павловича Ржевского, имевшего известный в Москве крепостной театр и в те годы распродававшего имение и имущество. Сын Ржевского Николай учился в Царскосельском лицее вместе с Пушкиным. Сам Григорий Павлович любил вращаться в кругах поэтов и театралов обеих столиц. Примечательно и то, что родовое имение Олениных и Исады — имение Ржевского располагались поблизости. Они могли познакомиться как в Петербурге, зная о своём землячестве, так и на родине при посещении А.Н.Олениным отца и родных в Салауре. Разгадка обстоятельств общения Оленина и Ржевского и передачи Устава из исадской церкви ждёт своих исследователей!
Летописец.