Максимилиан Лейхтенбергский. Векрот-старший в имении Виельгорской (Бирон).

Продолжение поиска об истории одного крещения, совершённого Максимилианом Лейхтенбергским. Начало — здесь.

В том же 1816 году, в начале которого подавались сведения упомянутых ранее ревизских сказок в Курской губернии, молодая семья Виельгорских, Михаила и Луизы, уезжает из Санкт-Петербурга на постоянное проживание в курское имение графини Фатеевку (оно же Луизино). В течение последующих 7-ми лет там у них рождается 5 детей. Причин этого отъезда называют две: осуждение самого брака Виельгорских при дворе, его неприятие по православным канонам и изменение отношения царской власти к масонам, начало их преследования. Виельгорский основал и несколько лет возглавлял одну из крупных петербургских масонских лож, «Ложу Палестины», в которую входили очень известные и влиятельные люди.

Вместе с четой Виельгорских в Фатеевке оказывается и семья Векротов. Как видим, ранее Векроты проживали также в Петербурге. Филипп Филиппович пользуется большим доверием своих покровителей и между 1816 и 1821 гг. становится управляющим фатеевского имения. В те же годы, по истечении установленного 4-летнего срока, Филипп Векрот из коллежского советника получает следующий гражданский чин статского советника.

В сентябре 1821 года графиня Луиза Виельгорская принимает решение укрепить экономику своего имения через создание постоянного места ярмарки в Фатеевке, привлечь туда торговых людей и направить потоки товаров. Тем самым развить и производство товаров в своей округе. Возможно, это было начинание Филиппа Векрота. Векрот 28 сентября 1821 г. обращается с прошением к Курскому гражданскому губернатору А.С.Кожухову. Любопытно, что губернатор был по чину всего одним классом выше управляющего графским имением. Векрот носил чин статского советника (5 класса), а губернатор — действительного статского советника (4 класса):

«Имея в моём управлении имение графини Виельгорской, рождённой Принцессы Бирон, состоящее в Дмитриевском на Свапе уезде, и приемля в соображение общеполезность, могущая произойти от учреждения сего имения в селе Фатеевке-Луизино тож еженедельного торга, по близкому сего села от города Дмитриева на Свапе расположению и по нахождению в смежности с ним разных удельнаго и помещичья ведомства селений, кому в Фатеево путь удобнее, могут сбывать свои произведения. Осмеливаюсь всепокорнейше просить утверждения Вашего Превосходительства о назначении в оном селе базара еженедельно по средам, уверен будучи, что таковое учреждение, нимало не делая подрыву купцам города Дмитриева на Свапе, напротиву того, послужит к распространению сих торговых оборотов, ибо поблизости сего города и по дальнему расстоянию других городов, вероятно, что одни только купцы Дмитриевские исключительно на сём предполагаемом базаре будут закупать производимое крестьянами…«

Дело было не таким простым в те времена. Прошение в Курске не получило согласия губернатора. Либо Виельгорские были у него не в чести, губернатор мог иметь на этот счёт указание от императора держать опальную семью «в строгости», либо взыграло чиновничья жажда мздоимства. Опытные приближённые двора решили действовать «через голову» местного начальства и обратиться напрямую к императору. Значит, Виельгорские полагали, что дело не безнадёжное. Пишет очередное прошение 8 февраля 1822 г. снова сам Векрот.

Упоминается, что в Фатеевке «с давних лет» уже имелась ежегодная ярмарка в день Вознесения Господня, а также осенью. К государю была обращена просьба указом обязать Курское Губернское Правление принять прошение на открытие еженедельного торга по средам и утверждение осенней ярмарки в день Архистратига Михаила. Из данного обращения к императору вытекает, что в Курске прошение не принимали, раз для этого требовался царский указ!

Продолжение следует.

Летописец.