Июнь
Первому ополчению с самого начала его создания необходимо было решать вопросы внутреннего обеспечения продовольствием, кормами, оружием, боеприпасами, содержания ратников, дворян, боярских детей и их семей. Поэтому изначально возникла потребность в государственных органах, ведавших делами распределения поместий, сбора налогов.
Одним из первых в ополчении появился Поместный приказ, распределявший, утверждавший земельные владения среди дворян, поместья являлись основой их содержания, жалования. Грамоты на владение ими появляются за подписью дьяков и Прокопия Ляпунова с начала апреля.1 Появляются с того же времени и документы ополчения, подведомственные Разрядному приказу, который ведал служебными назначениями на должности. Большинство дьяков и подьячих перебежало в приказы Первого ополчения из московского боярского правительства королевича Владислава в марте – апреле 1611 года, после московского восстания. На повальное бегство дьяков ссылался в своём апрельском указе король Сигизмунд, жаловались на их острую нехватку в Москве оставшиеся в ней дьяки.
В стане бывших сторонников Лжедмитрия II также ещё со времён тушинского «правительства» самозванца существовали свои дьяки, выпускавшие время от времени документы на сбор налогов или назначения должностных лиц на подвластных бывшим «тушинцам» землях. Такие документы появлялись в марте, июне 1611 года и были подписаны «боярином» Дмитрием Трубецким.
Все решения и письма Первого ополчения до конца мая подписывались единолично одним Ляпуновым.
Кроме вопросов внутреннего обеспечения ополчения, необходимо было удовлетворить множество требований, исходивших от различных военных сообществ. Ополчение составляли: служилое дворянство разных городов, многочисленные казацкие отряды, не связанные с городами, в том числе казаки Заруцкого, ранее стоявшие за воцарение Лжедмитрия II, а также третья сила — в неё входили стяжатели удачи и чинов из бывшего стана того же самозванца: дворяне, боярские дети, казаки Дмитрия Трубецкого. Чтобы управлять разноликим воинством ополчения, Прокопию Ляпунову необходимо было поделиться властью с этими силами.
Ополчению необходимо было также договориться о том, как будут приниматься решения, значимые для государственного устройства. Ведь поддержавшие Прокопия Ляпунова земли, пришли к тому, что теперь ополчение обязано управлять Московским государством. Правление польского королевича Владислава было признано обманным и незаконным. Но такие дела могли решаться только Земским собором, который созвать правильным образом было невозможно. Значительное количество земель находилось под властью иноземцев, церковный Освящённый собор был разогнан захватчиками, патриарх был в заточении, а Боярская дума, которая должна была одобрить состав Земского собора, состояла из предателей русского государства. Поэтому примерно в мае 1611 года для решения самых важных вопросов в ополчении было создано подобие воинского собрания, названное «Советом всей земли».
Приблизительно 22 мая, вероятно, по приговору «Совета всей земли» предводителями Первого ополчения были назначены три человека, которые должны были единодушно принимать решения от имени ополчения: единственный истинный его руководитель думный дворянин Прокопий Ляпунов (стал писаться в документах третьим по счёту, т.к. не получал высших чинов от самозванцев), тушинские «бояре» Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий. Документом был установлен срок прибытия не позднее 25 мая на службу в Первое ополчение дворян и детей боярских из разных уездов. С марта 1611 года и до конца июля для документов ополчения использовалась только личная печать Прокопия Ляпунова.2
С самого начала июня 1611 года в разных частях Московского государства разгорались всё новые военные события, приносившие русским людям тяжёлые поражения.
Недостаток сил у Первого ополчения для взятия Москвы и осада Сигизмундом Смоленска подбодрили шведов, которые давно были нацелены на присоединение к своему государству северо-западных русских земель. Ранее они захватывали приграничные крепости, надеялись получить часть земель по договорам о военной помощи, в которой нуждались московские цари. Теперь ослабление Московского государства, отсутствие правителя и гражданская война показывали, что пришло время взять желаемое силой. Шведский король Карл IX направил командующему своим экспедиционным корпусом Якобу Делагарди письма, предназначавшиеся для Московии и Новгородской земли, в которых обосновывалась необходимость вторжения шведов. Они были направлены получателям под Москвой и в Новгороде. 28 мая войско Якоба Делагарди, прежде помогавшего громить недругов царю Василию Шуйскому, двинулось к Новгороду.
Прокопий Ляпунов находился в сложном положении. К Москве в это время ожидалось приближение войска Яна Сапеги с добытыми продовольственными и прочими запасами. Ляпунов понимал, что Москву взять имеющимися силами невозможно. Помощь от Казани, Вятки и сибирских городов не приходила. Вольные казаки с Дона, Волги, других мест, несмотря на призывы, также почти не пришли к Москве. Необходимо было искать опору на третью силу, каковой уже становились недавно шведы. Снова нужна была военная помощь против Речи Посполитой. С другой стороны, Московии нужен будет новый царь. Выбор верховных правителей из династий других стран был в Европе вполне обычным делом. Для граждан было важно, чтобы сохранялись установленные законные порядки и бытовой уклад, церковная жизнь. Ещё в марте – апреле Якоб Делагарди предлагал Первому ополчению рассмотреть возведение на московский престол одного из двух шведских королевичей — Густава Адольфа или Карла Филиппа. Но тогда ни к чему не пришли. Как год назад возникла надежда на привлечение польской династии, так и теперь, летом 1611 года, самым приемлемым выходом из сложившегося положения стало обращение к династии шведской. По-видимому, такое решение принял «Совет всей земли», так как он уже был создан, а не лично Прокопий Ляпунов. Все решения принимались по единогласному утверждению трёх руководителей ополчения.
Чтобы предотвратить потерю русских земель на северо-западе и увеличить силы у Москвы, Прокопием Ляпуновым немедленно было отправлено для переговоров к Делагарди посольство, которое возглавлял воевода Василий Иванович Бутурлин. Он был близко знаком с Якобом Делагарди ещё по участию в совместных боевых действиях шведского корпуса с войском Михаила Скопина-Шуйского в 1609 – 1610 году. В него также вошли князь Иван Фёдорович Троекуров и воевода Борис Степанович Собакин.
2 июня 1611 года войско Делагарди подошло к Новгороду и встало лагерем у Хутынского монастыря. Оно состояло из 4150 шведских, финских, немецких наёмников. У новгородского воеводы Ивана Одоевского было под рукой чуть больше 2000 казаков, дворян, астраханских стрельцов, татар и монастырских слуг. Воинских людей для обороны города было достаточно, но городские укрепления были ветхими, артиллерии мало. Только после прихода шведской армии воеводы начали латать крепость. Не было даже внутренних лестниц, чтобы взойти защитникам на крепостную стену.
3 июня войска Сигизмунда III взяли Смоленск после 20 с половиной месяцев осады и непрерывных штурмов. К лету защитников города почти не осталось, но всё ещё держали крепость. Захватчики ворвались в город и устроили резню. Часть жителей укрылась в Мономаховом Успенском соборе, где хранились запасы пороха. Когда враги ворвались в собор и стали убивать людей, один из посадских людей подорвал пороховые запасы и оставил под развалинами собора вместе с обречёнными жителями многих захватчиков. Героический предводитель обороны города воевода Михаил Шеин с 15 ратниками и своей семьёй закрылся в одной из городских башен и отбивался, решив принять смерть. Гетман Жолкевский сообщал королю, что Шеин убил около 10 нападавших немцев. Только вняв мольбам семьи, он вышел из башни. Его тут же схватили и доставили к королю. Взбешённый почти двухлетним сопротивлением и понесёнными воинскими потерями Сигизмунд забыл о «кодексах чести» и прочих свойствах «рыцарства» в отношении пленных и подверг Шеина жестоким пыткам. Шеин остался не сломлен. Его и семью увезли в Польшу, где он был присоединён к высоким пленникам – бывшему царю Василию Шуйскому, Василию Голицыну, митрополиту Филарету (Романову) и другим членам Великого посольства. Сигизмунд освободил теперь себе дорогу к Москве. Но потерянные под Смоленском силы и неспокойные дела на родине, спустя несколько дней после взятия города, заставили его отказаться от похода к осаждённой Москве и уйти с войском в Польшу.
Прошла пара недель со времени, когда отряд Яна Сапеги, дождавшись выхода голодающего «подкрепления» из Кремля, ушёл от Москвы к Переславлю-Залесскому. Сапега решил, что небольшое столкновение у Тверских ворот с ополченцами Ляпунова, никак не может быть препятствием для продолжения игры, в которой он «пытается» наладить отношения с Ляпуновым и даже понуждать польское войско Гонсевского уйти из Москвы. Он собрал достаточно припасов для осаждённого королевского «рыцарства», нужно было думать, как обратно вернуться в Москву, которая теперь была полностью окружена ополчением. Лишние потери людей ему были не нужны. 4 июня 1611 года Сапега написал Прокопию Ляпунову письмо с «приятным и любезным к нему тщанием» и послал его с неким «паном Степаном». По-видимому, Сапега снова спрашивал Прокопия, что ему может перепасть, если он поспособствует изгнанию Гонсевского из Москвы. Ответа Яну Сапеге пришлось ждать достаточно долго, Прокопий не спешил, он был занят другими делами.
В Новгороде начались переговоры Бутурлина с Делагарди. Уже знали о взятии поляками Смоленска. Для удовлетворения требований шведской стороной оплаты военной помощи предполагалась возможность обсуждения передачи Швеции крепостей Ладога и Орешек. 6 июня, ссылаясь на новые указания из-под Москвы, Бутурлин предложил Делагарди назвать новгородские крепости, которые шведы готовы занять в обмен на немедленную помощь. Бутурлин вынужден был спешить, к Москве мог подойти не только Сапега, но и сам Сигизмунд из-под Смоленска. Такая установка для переговоров Бутурлина не понравилась новгородцам. Они также принимали в них участие и были возмущены возможной передачей части земель. Шведы требовали отдать одну крепость и большую денежную выплату. А новгородцы не могли с холодной головой оценить сложившейся для города и его земель угрозы. Между Василием Бутурлиным и новгородским воеводой Иваном Одоевским возникли распри. 8 июня со шведами договорились соблюдать перемирие на 14 дней для того, чтобы послать гонцов под Москву и в Стокгольм для согласования условий с руководством.3
15 июня Ян Сапега со своим войском вернулся к Москве. Видимо, только по этой причине он получил ответ. Именно в этот день, после долгого ожидания в канцелярии Сапеги отметили получение ответного письма Прокопия Ляпунова. Он ответил в самых любезных выражениях, что верит его уверениям в приятельстве и готовности освободить Московское государство от «злопагубного рыцарства» Гонсевского и предателей – московских бояр. Ляпунов пообещал Сапеге заплатить за его возможные услуги лишь тем, что они отберут из «скарба», что отняли «польские и литовские люди в Московском государстве неправым взятием». И, кроме того, предупредил Сапегу, что не велит до тех пор в Московском государстве «ни до чего жадному человеку коснуться», только когда придёт время вознаградить Сапегу за помощь, будет «оплачено седмицею».4
Ополченцы готовились к приходу Сапеги с припасами для осаждённых. Несмотря на то, что все укрепления Белого города были ими заняты, с юга, из Замоскворечья путь был почти открыт, т.к. стены Земляного города защищать не хватало численности людей. Видя уязвимость прямого подхода к Кремлю через Замоскворечье, Ляпунов распорядился о строительстве там дополнительно к первому острогу неподалёку второй. Остроги соединили глубоким рвом где-то около современного Толмачёвских переулков (Третьяковской галереи).
Войска Сапеги подошло к Москве с северо-востока, с того же направления, куда уходило. Увидев, что пробиться через Белый город будет трудно, было принято решение одним отрядом Руцкого обойти город и войти в Кремль через Замосковречье. Предварительно все собранные припасы были оставлены в обозе Сапеги. Как ни готовились ополченцы, их разведка сработала плохо, не заметив приближение неприятеля. Ров оказался самым слабым звеном в построенной цепи укреплений.
«Руцкий… обошел Девичий монастырь по Заречью, и нечаянно явился между Русскими острогами на рву, вовсе не зная о находившемся здесь укреплении. Москвитяне также не ожидали нападения с сей стороны, выскочили из рва и разбежались; наши немедленно слезли с коней, заровняли ров, перешли его без труда и пустились к нам чрез реку вплавь. Мы ждали их в воротах над рекою, готовые к битве и не впуская в замок, кинулись вместе в Белый город; Русские едва заметили наше наступательное движение, обратились в бегство, оставив в отнятых у нас воротах и башнях отряды для обороны».5
По-видимому, кремлёвский гарнизон сделал вылазку из Боровицких ворот Кремля и захватил Трёхсвятские ворота Белого города, дав возможность войти через них отряду Руцкого.
«На воротах Арбатских засело с полтораста Москвитян; мы взяли их штурмом… Таким образом мы снова овладели всею стеною. Мы заняли и Девичий монастырь, также оставленный Русскими».
Видимо, пали и Чертольские ворота, юго-западная часть стены Белого города с прилегающим Земляным городом и Новодевичьим монастырём вновь перешла к полякам.
Во время московских боёв, 16 июня в стан Первого ополчения прибыли послы от Делагарди.
23 июня, после длительных обсуждений, «Совет всей земли» принял решение о том, что сын шведского короля Густав Адольф достоин избрания русским царём. Соответствующий приговор Совета был подписан, и его копия отправлена в Новгород. На данный документ ещё несколько лет будут опираться русские и шведские власти, рассматривая возможное воцарение в Московии шведской династии.
29 июня в Москве умер Сапега, служивший королю за деньги, собранные московскими боярами с русских земель, но сохранявший своеволие до конца дней.
«… умер пан Caпегa в столице, после кратковременной болезни; войско, бывшее под начальством его… не хотело повиноваться ни нашему региментарю, ни кому-либо другому; занималось только набегами, ни с кем не делилось добычею, пропекало Москвитян сзади, и наживалось. Королю также не служило, исключая разве того времени, когда несколько недель стояло под Москвою, о чем вы уже знаете, и не смотря на то взяло платы за 11 четвертей. Тело пана Сапеги оно увезло с собою и отослано в Литву». 5
После принятия приговора о желании избрания на царство шведского королевича «Совет всей земли» приступил к принятию важнейшего документа, который потомки назовут «первой Конституцией России». 30 июня множеством участников ополчения, включая предводителей Ляпунова, Трубецкого и Заруцкого, был подписан «Приговор всей земли», состоящий из 24 статей. В нём были установлены основы управления государством.
Закреплялся состав правительства в лице Дмитрия Трубецкого, Ивана Заруцкого и Прокопия Ляпунова. Эти лица могли быть переизбраны «всею Землёю» в случае плохого исполнения своих обязанностей. Правительство имело полномочия управлять всеми земскими, ратными и судебными делами.
Приговор устанавливал порядок распределения поместий, перераспределения ранее захваченных поместий в пользу необеспеченных лиц. Устанавливалось 6 основных приказов (министерств того времени), а также четверти (приказы, ведавшие отдельными местностями): Поместный, Большого дворца, Большого прихода, Разбойный, Земский, Большого разряда.
В отношении многочисленных казаков в ополчении устанавливалось, что, по их желанию, они также могут получать поместья и денежные оклады. Если казаки вольные и не хотят идти на службу государству, то таким должен был выдаваться хлебный корм и деньги. Предписывалось отнять у казаков «приставства» — самовольно захваченные для кормления города, волости и сёла и запрещался такой самовольный сбор «дани».
Приговор устанавливал судебные правила, порядок работы Разбойного и Земского приказов, боярского суда трёх избранных руководителей.
Таможенные сборы и сборы за содержание кабаков также изымались из частных рук отдельных «бояр», все сборы отныне должен был осуществлять приказ Большого прихода. Подобным же образом устанавливался единый Поместный приказ и запрещение на раздачу поместий прежними учреждениями, раздававшими поместья и вотчины от лица отдельных «бояр».
В отношении переселённых дворянами и боярскими детьми в свои владения чужих крестьян и дворовых людей предписывалось таковых разыскивать и возвращать на прежние места жительства, к прежним помещикам.
Первыми после дьяков – составителей документ подписали «боярин» князь Дмитрий Трубецкой и Прокопий Ляпунов, за себя и за безграмотного «боярина» Ивана Заруцкого. Затем стояла подпись «не на Русском диалекте», подпись окольничего Артемия Измайлова, князя Ивана Голицына, Мирона Вельяминова, стольника Тимофея Измайлова, Ивана Шереметева, большого количества представителей разных городов и полков, стоявших под Москвой.
Приговор мало внимания уделял условиям пребывания в ополчении вольных казаков и «новых» казаков – бывших крестьян, дворовых, находившихся ранее в кабале (договоре служения за прежние долги или за содержание) у помещиков и бежавших от них. Приговор накладывал строгие запреты на их своевольные действия, к которым они привыкли, находясь на службе у Лжедмитрия II. Раньше, если не хватало жалованья или корма, они могли захватывать «приставства», обирать население, грабить. Что было делать вольным казакам при новых строгостях, если жалованья или корма вовремя не дали или его показалось мало, было не ясно. А строгости со стороны Прокопия Ляпунова вскоре последовали. Земство было настроено на полное прекращение грабежей со стороны казаков.
1 – Д.В.Лисейцев. Синтез управленческих структур I и II народных ополчений. // Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Первого ополчения под предводительством П.П.Ляпунова. Сб. тр. Всерос. науч. конф. Рязань, 2011, с.61-62.
2 – В.Д.Назаров. Первой ополчение // Большая Российская Энциклопедия // Т. 25. М., 2014. С.605-608.
3 – П.В.Седов. Захват Новгорода шведами в 1611 г. // Новгородский исторический сборник, Вып. 4 (14). СПб-Новгород. 1993.
4 – Н.Ю.Тюменцева, И.О.Тюменцев. Переписка сапежинцев с руководством Первого земского ополчения и П.Ляпунов в документах архива Я.Сапеги. // Смутное время и земские ополчения в начале XVII века. К 400-летию создания Первого ополчения под предводительством П.П.Ляпунова. Сб. тр. Всерос. науч. конф. Рязань, 2011, с.25-27.
5 – Дневник Маскевича 1594-1621 // Сказания современников о Дмитрии Самозванце. Т. 1. СПб. 1859.
Летописец.