Доброго здоровья!
Утреннее солнце набирает высоту, потоки яркого летнего света начинают припекать, намекая на летнюю силу жгучих лучей. Стремительное Симферопольское шоссе перебирается по мосту через сверкающую блёстками Оку, Кашира остаётся в стороне, и вскоре съезжаю на спокойную местную областную дорогу в сторону Ясногорского района. Сразу начинаются холмы, подъёмы и спуски Среднерусской возвышенности. Виды прекрасные открываются! Свежая яркая зелень полей чередуется тёмно-зелёными пятнами лесов, у подножия холмов встречаются друг с другом в густых зарослях деревьев речки. К слиянию таких малых речек, Восьмы и Беспуты, подбегает дорога. На краю деревни открывается вид на широкую долину между холмами, сбоку от дороги – высоких памятный знак в виде развёрнутых в разные стороны секир. Вот где-то тут и оно – поле Восьминской битвы. Сюда привела память о нашем великом воеводе Прокопии Ляпунове — освободителе Москвы и спасителе Русского государства.
В такие же летние дни, 415 лет назад, произошла она. Табличка на памятном знаке называет битву «одним из самых кровопролитных сражений Смутного времени»… Восьминская битва произошла 15-17 июня (5-7 июня по старому стилю) 1607 года «в том месте, где Восьма впадает в Беспуту». Вон там, вдалеке, в низине, соединяются заросли двух речных долин – это Восьма впадает в Беспуту, которая бежит прямиком на север, к Оке.
События происходили во время между двумя Лжедмитриями. Лжедмитрий I уже был убит, к власти в Москве пришёл новый «боярский царь» Василий Шуйский. Его избрание происходило с нарушением принятых тогда обязательных действий, достаточно узким кругом лиц. По этой причине очень многие бояре, дворяне, города долгое время не признавали его право царствовать. К их числу относился и Прокопий Ляпунов. Но другого царя не было, народу страны требовался правитель. Это было благоприятной почвой для самозванцев, которые продолжали появляться, как грибы в тёплую погоду после дождя. От таковых на Русскую землю прибыл, вернувшись из турецкого плена через европейские страны, бывший боевой холоп (младший вспомогательный воин) князя Телятевского Иван Исаевич Болотников.
Смуту против Василия Шуйского готовили бывшие приближённые Лжедмитрия I. Один из них — сбежавший в Польшу Михаил Молчанов, выкравший в Кремле царскую печать и регалии представлялся спасшимся царём Дмитрием. Другой — оставшийся на службе Шуйского Григорий Шаховской, назначенный воеводой в пограничный Путивль, он готовил местные войсковые гарнизоны к выступлению против царя. К ним и попал Иван Болотников. Не будем гадать, был он уверен в том, что перед ним самозванцы и смутьяны или осознанно включился в игру по захвату власти в Московском государстве. Болотникову доверили стать во главе военного отряда, собранного в окраинных Северских городах из местных служилых людей, стрельцов, городских казаков, а также привлечённых вольных донских, волжских казаков. Позднее к ним присоединялись служилые люди других городов, а также беглые крестьяне, образовалось целое войско восставших. В прежние советские времена его поход к Москве именовали «крестьянским восстанием». На самом деле, восстанием управляли и преобладали в численности совсем другие сословия профессиональных воинов.
«Болотниковцы» захватили все города от южных границ до подступов к Москве. Вряд ли многие верили, что из Польши скоро придёт выживший «царь Дмитрий» или что существует «царь Пётр Фёдорович» («болотниковцы» ссылались то на одного, то на другого), но власть Шуйского многие точно считали незаконной. А, значит, верили в справедливую возможность сместить царя военной силой. Присоединился в числе других к восстанию и Прокопий Ляпунов, вероятно, при подходе войска к рязанским пределам. Однако, под самой Москвой, у села Коломенского, когда Москву царю трудно уже было удержать, Прокопий перешёл с несколькими дворянскими отрядами на сторону Шуйского. С приходом новых сил Василию Шуйскому удалось разбить войско повстанцев и отбросить от столицы.
Царь собрал большое войско (около 100 тыс. чел.) и выдвинулся с основной его частью к Серпухову. Одновременно к Кашире вышло его левое крыло во главе с боярином князем Андреем Васильевичем Голицыным. В этом войске был и рязанский отряд Прокопия Ляпунова, бок о бок с которым везде следовал сын Владимир. Болотников тем временем собрал свои войска в окрестностях Тулы. Избегая столкновения с главным царским войском, он выслал большие силы под началом князя Телятевского (своего бывшего господина) в сторону Каширы. Хотел ли он разбить Голицына или задумывал обойти все царские войска и захватить Москву, точного ответа нет. По пути к Кашире, на реке Восьме, силы Телятевского и Голицына встретились. Численность первого оценивают в 30-38 тыс. чел., численность второго явно не равнялась 100 тысячам – столько было всего у Шуйского, а главные силы стояли у Серпухова. Точно известно, что оба столкнувшихся противника имели в своём вооружении артиллерию и «огненный бой» (стрельцов с огнестрельным оружием), с обеих сторон была конница дворян и казаков.
Русская летопись (Бельский летописец, ПСРЛ, т.34) сообщает, что царь послал «Кошире бояр своих и воевод князя Андрея Васильевича Голицына да князя Бориса Михайловича Лыкова, да Прокофья Ляпунова, да Истому Пашкова со многими ратными людми и с конными и с пешими и с нарядом».
Всё дальнейшее описание битвы, которое даже изображают в виде схем построений отдельных полков, мы не можем считать достоверным, не нашлось таких сведений в доступных документах.
Немецкий наёмник Конрад Буссов был в то время в войске Болотникова, а позднее оставил свои мемуары о годах, проведённых в Московии. По его сведениям, первоначально перевес в сражении был на стороне Болотникова. Победа осталась бы за повстанцами, если бы некий «воевода по имени Телетин» не изменил со своим 4-тысячным отрядом Болотникову и не ударил бы неожиданно по его войску. В этом имени читается «Телятевский», но он как раз был во главе всего войска повстанцев. Что за «измену» имел в виду Конрад Буссов, не ясно, русские источники такого ключевого эпизода в ходе битвы не упоминают. Путает Конрад и место битвы, говоря, что оно было у Серпухова. Сам он в битве не участвовал, описывал её с чьих-то слов.
Не ясно также, откуда появился эпизод с переправой через Восьму казаков Телятевского и заходом через ряды царского войска в его середину, а также по какой причине они решили вдруг там задержаться. В то же время, якобы, отряд Ляпунова, не обращая внимания на оставленных в тылу неприятельских казаков, сам зашёл в тыл войска Телятевского, чем обратил его в бегство.
«Бельский летописец» сообщает только, что государеву войску удалось «воровских людей» побить, «а иных в оврагех осадили и приступами их взяли». Логичнее предположить, что атаковало укрепления «болотниковцев» как раз царское войско, где и были окружены в овраге казаки. Телятевский бежал к Туле. «И на том бою воровских людей убито и живых взято 3400 человек».
Согласно данным Разрядного приказа, в плен попало 1700 человек (сведения не проверены). Сообщения об уничтожении 20 тысяч повстанцев, казни взятых в плен казаков, видимо, относятся к переосмыслению Восьминской битвы историками.
После битвы Шуйский отправил к Туле три полка под руководством Михаила Скопина-Шуйского, а также Каширский и Рязанский полки. Впереди была битва на реке Вороньей, у стен Тулы, осада города и захват Болотникова. Сражение на Восьме стало важной ступенью к победе над восстанием.
Ляпуновы, отец и сын, видимо, на самом деле проявили себя в битве на Восьме. Так, Владимир Прокопьевич, согласно его челобитной к царю, получил за отличие в этом бою надбавку к своему дворянскому окладу в 150 четвертей земли (около 82 га).
Речка Восьма живописна и загадочна. Её название пришло из балтских языков (балты предшествовали появлению здесь славян), происходит от слова, означающего «камень», т.е. речка — «каменистая». Она на самом деле имеет каменистое дно и прозрачную воду. Если приглядеться, на дне видны достаточно крупные камни.
Летописец.